Этим Конфуций хочет показать, что не одни только звуки определяют музыку, а определяет ее нечто другое – то, чему она служит.
Вот как относится Конфуций к музыке. Очевидно, музыке придавалось серьезное значение и не только значение в смысле развлечения, но и государственном. Музыка, по убеждениям китайцев, может направлять человека как на хорошие мысли, так и на дурные. И потому надо пользоваться ею осторожно и посвящать ей особое внимание. Обращается внимание и на гармонию, и мелодию, и на чувства, возбуждаемые ею. Музыка входит в кодекс священных книг и преданий, музыка регламентируется поэтому государством.
Быть может, все это для нас и необычно, но во всяком случае это не такие уже пустяки. Достаточно вспомнить тот шум, который был произведен во всей Европе «Крейцеровой сонатой» гр. Л. Н. Толстого, затем припомнить взгляды, выражаемые им об искусстве в его книге «Что такое искусство?», чтобы понять, что китайцы могут иметь основание, придавая такое значение музыке.
Таким образов читатель может видеть, что при всей чуждости для нас китайских понятий они в основаниях своих вовсе не так чужды и глупы, как это может представляться при поверхностном отношении к этому вопросу.
Но еще иначе мы должны думать, если обратимся к исследованию жизни китайцев. Отношение их как к религиозным вопросам, так и к общественным, экономическим и политическим чрезвычайно любопытно в том смысле, что нередко в области практического отношения к жизни китайцы стоят на несравненно высшей ступени, еще не достигнутой нами, еще той, к которой мы, европейцы, стремимся.
Отношение китайцев к различным верам должно поразить нас, европейцев, своей терпимостью. Если могут возразить на это ссылкой на избиение христианских миссионеров, то надо заметить, что избивали их не потому, что они были христианскими миссионерами, а, по единогласному свидетельству всех серьезных исследователей жизни Китая, лишь потому, что христианские миссионеры менее всего занимались своей религиозной миссией, а разными политическими интригами, чем справедливо восстанавливали против себя.
Кроме того, христианские миссионеры несли за собой в Китай меч европейских войск и насилия европейских держав. Трудно думать, чтобы христианство подверглось бы в Китае нетерпимости, в особенности если вспомнить, что, например, в XVI в. к христианству были настолько расположены император и высшие классы, что в Европе стали мечтать об обращении всего Китая в христианство. Так что возражение о гонениях христианских миссионеров едва ли должно иметь место. Но помимо этого в Китае с очень давних пор уживаются три господствующие в нем религии: конфуцианство, буддизм и даосизм, не говоря уже о бесчисленных сектах, тогда как мы этого до сих нор не можем сказать про жизнь европейских пародов.