– С ума сойти. Неужели такое возможно?
– Говорят, сейчас там совершенно другие порядки, но в 90-е было возможно.
– А те люди, что тебя усыновили, Эвансы?
– Нет. Они мне дали другое имя и свою фамилию. Но когда я получал уже взрослые документы, сказал, усыновители плохо со мной обращались, и попросил записать меня Майклом Эвансом. Мне разрешили.
– А почему Эванс?
– Просто понравилось звукосочетание.
– Они действительно плохо с тобой обращались?
– А как вы думаете, что за люди согласятся усыновить пятнадцатилетнего русского мальчика, да еще не глядя? Разве что святые. Но эти святыми не были. Я уехал от них в восемнадцать. С тех пор мы не виделись. И даже не созванивались.
– А русский отец не искал тебя?
– По крайней мере, не нашел.
– Ты не хотел бы узнать, жив ли он? Я могу это выяснить.
– Нет, спасибо, мистер Финчли, зачем?
– Всё-таки отец. И он уже стар, я полагаю. Возможно, он нуждается в тебе.
– Вы очень добрый человек, мистер Финчли, видимо, я не такой.
– Ты прекрасный человек, Микки. Учитывая всё, что тебе пришлось пережить, и чего при этом добиться. И прости меня, сынок, прости, что не узнал тебя раньше.
– Ну что вы, мистер Финчли, мне вы ничего не должны.
– Ты прав, перед Джо я тоже виноват.
Микки и Тедди переглянулись. «Старика здорово развезло, подумал Микки». – «Да-а, давно он так не набирался, видимо твой рассказ на него подействовал. Отвезем его домой», – подумал Тедди. Они подхватили адвоката под руки с двух сторон, и повели к машине.
По дороге домой Тедди спросил:
– Слушай, Микки, а как твое настоящее имя?
– Майкл Эванс. Всё, что я сделал настоящего, я сделал под этим именем. Но ты можешь звать меня просто Микки. Тебе ведь нравится так?
– Мне очень нравится.
Дома Тедди заладил свое:
– Ты действительно думаешь, что не Дмитрий проник в квартиру?
– А ты действительно думаешь, что Дмитрий?
– Без вариантов.
– Тедди, прошу тебя. Я уже устал себя казнить за то, что с ним связался. Это глупое приключение отравляет наши отношения. Разве мы не счастливы с тобой вдвоем? Зачем ты всё время ставишь его между нами третьим? Обними меня и перестань о нём думать.
– Я боюсь за тебя. Если он задумал что-то…
– Замолчи. Меня тошнит от разговоров о Ростовцеве. И вообще от всего, что с ним связано. Я даже отказался от своей каморки, а так удобно было отдыхать там между операциями.
– Теперь ты будешь уезжать домой, и отдыхать здесь. Долго-долго.
– Кстати, я вот всё удивляюсь, что это за дом такой?
– В смысле?
– Для гей-пары совершенно не подходящий дом. Даже не верится, что в этом доме столько лет жили порядочные педики.