Александра читала письмо, а внутри неё всё сжималось и горело от боли, так, что хотелось закричать, но она опустила письмо на колени и отвернулась к иллюминатору. По щекам её медленно катились слёзы.
Иванников заметил реакцию Миленской, молча закрыл глаза, делая вид, что уснул.
Глава 26
Аэропорт «Charles de Gaulle» встретил Александру и Дмитрия мелким дождём. Он казался ещё больше чем «Шереметьево». Пройдя все процедуры таможенного контроля, они направились к выходу. Дмитрий всматривался в сборище таксистов, бурно обсуждающих, что-то важное и выбрал самого невзрачного.
— Excusez — moi, parlez-vous anglais? Montmartre, please, — обратился Иванников к таксисту.
— Oui-oui, — ответил обрадовавшийся водитель.
Они сели в машину. Таксист был мужчина, лет пятидесяти, лысеющий и с уже виднеющимся небольшим животом. Как только машина тронулась, водитель начал разговор:
— Как прошёл перелёт? Да, забыл представиться — меня зовут Луи.
Александра удивилась услышанному, но тут же подумала о том, что в любом аэропорту мира есть таксисты, которые говорят на ломанном русском. Эта мысль успокоила её. Но ненадолго. Следующее, что она услышала, заставило её внимательно вглядеться в водителя.
— Перелёт прошёл нормально. Луи, за нами нет хвоста? — спросил Дмитрий.
— Нет. Я всматривался ещё на стоянке. Всё чисто, — ответил Луи.
Здесь Александра не выдержала и спросила Иванникова:
— Дима, я ничего не понимаю. Кто этот человек?
— Луи, познакомься — это Анна. Анна — это Луи, ваш личный водитель, — ответил Иванников, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
— Очень приятно, мадам. Прошу прощения за свою старую колымагу. Это для того, чтобы не привлекать внимания. Уверяю вас, через полчаса вы будете сидеть в комфортабельном салоне автомобиля, — глядя в зеркало заднего вида с улыбкой сказал Луи.
— И мне приятно. Рада знакомству, — ответила Александра.
— Чтобы не скучать по дороге, посмотрите пока из окна автомобиля на наши достопримечательности, мадам, — обратился Луи.
— Да, уже смотрю. Кстати, ваш русский совсем не плох, — сказала, улыбаясь Александра.
— О, мадам! В своё время русскому языку меня учила госпожа Авдотьева. Пусть земля ей будет пухом. Я безмерно ей благодарен за всё, что она сделала для меня. Она была восхитительная женщина, — с грустью в голосе сказал Луи.
Улицы Монмартра были заполнены удивительными палатками с художниками — натуралистами. Им не составило бы труда, нарисовать вас за считанные минуты. Здесь была совершенно иная атмосфера, иной мир. Мир искусства и красоты. Луи остановил машину и сказал: