Он повернулся и вышел из церкви. Я слышала, как он подзывает своего коня. И тут меня разом оставили и весь мой гнев, и все силы. Я повернулась и кинулась в объятия Александра.
– Давай закончим венчание! – Я заплакала. – Заверши все сейчас, любовь моя, и больше не покидай меня никогда-никогда!
Он обнял меня, но я почувствовала, что он словно бы отдалился. Я подняла на него взгляд; лицо его было белее полотна. Стоящий за ним отец Гийом согнулся в три погибели и задыхался, как будто кто-то сильно ударил его в грудь.
– Прости меня, – проговорил Александр. – Я должен был… должен был… – Похоже, он не знал, что должен был сделать.
– Нет! О нет, нет, Александр, любимый! У него было десять солдат. Они бы убили тебя. Только я могла поговорить с ними и перехитрить их – потому что я женщина. Им нужна была я – и они не осмелились поднять на меня руку.
Его бледное лицо немного порозовело.
– Ты женщина, – медленно вымолвил он. – Конечно, они не посмели тебя тронуть. Я обнажил против них свой клинок. Я не виноват, что у меня был только кинжал, а у него – шпага и десять воинов.
Я вдруг осознала, что все еще сжимаю в кулаке кольцо Александра. Я взяла его за руку и вложила кольцо обратно в его ладонь.
– Возьми его, – сказала я. – Отец Гийом?
– Ma fille, – дрожащим голосом промолвил старый священник, – солдаты уехали. Нам больше незачем торопиться. Сначала я хочу выслушать твою исповедь и наложить на тебя епитимью – ибо ты совершила смертный грех, когда наговорила тому человеку такие страшные вещи.
– Но этим я спасла нас! – Я была удивлена и обижена, ведь мне хотелось только одного – стать женою Александра, сейчас и навсегда. – Я же спасла нас всех!
– И все равно, ты не можешь венчаться, покуда не исполнишь епитимью.
– Он прав, Ринетт. – Александр вновь стал самим собой – высоким, прекрасным и исполненным горделивой уверенности в своих силах. – Любовь моя, исповедайся и исполни епитимью, и мы все это забудем. Поверь мне, ты не сможешь стать хорошей супругой, пока… пока в голове у тебя есть такие мысли.
Я в изумлении уставилась на них, на мгновение потеряв дар речи. Разве они могли быть неправы – старый святой отец, который крестил меня и совершил надо мною обряд конфирмации, и прекрасный юноша, которого я всем сердцем любила? Что они сделают, что обо мне подумают, если я откажусь?
– Я согласна, – сказала я, – потому что единственное, чего я хочу в этой жизни, единственное, чего желаю с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет, – это стать твоей женой.
Александр поцеловал меня в лоб и снова надел кольцо себе на палец.