– Я знаю.
– Я бы и сейчас мог увезти тебя во Францию вместе с Майри и всеми твоими близкими. Я бы…
– Перестань.
Он замолчал.
Я почувствовала полынную горечь и во рту, и в сердце. Когда я снова смогла заговорить, я сказала:
– Ты говоришь, что готов увезти нас, Нико? А как же твой обет?
Он не ответил. Ему нечего было на это сказать.
– Прощайте, месье де Клерак.
– Храни тебя Бог, ma mie.
Я незаметно затесалась в свиту королевы, когда мы со всех сторон были окружены народом, и сделала это как раз вовремя. Рэннок Хэмилтон протолкался сквозь толпу горожан с противоположной стороны зала и схватил меня за руку. Я поморщилась, и он ослабил хватку.
– Я не видел тебя возле здания Ратуши.
– Я вас тоже не видела.
– Королева и Мэри Флеминг внезапно начали кричать друг на друга, как резаные, ни с того ни с сего. Клянусь этой твоей Зеленой Дамой, что они едва не подрались. Королева прогнала эту девицу Флеминг с глаз долой, всю в слезах.
– Я не знаю, что послужило причиной их ссоры, – совершенно правдиво отвечала я.
– Я тоже. Но ты пока что держись от королевы подальше – она собирается подыскать себе какую-нибудь другую даму, чтобы та спала с нею в одной спальне, и я не желаю, чтобы это была ты.
– Это было бы ужасно.
Он крепко встряхнул меня, чтобы я не вздумала ослушаться его приказа, затем отпустил и вновь направился к группе мужчин, стоявших вокруг графа Роутса. Я же немедля подошла к королеве так близко, как только было возможно. Она все еще была рассержена, ее гладкие щеки заливала краска, янтарные глаза гневно блестели, и она громко ругала несчастную леди Рирес за то, что балдахин над ее креслом будто бы покривился. Все остальные дамы старались держаться от нее на почтительном расстоянии, опасаясь новых вспышек королевского раздражения.
– Мадам, – нежно проворковала я, – возможно, я смогу помочь леди Рирес поправить балдахин.
– Давно пора, чтобы хоть кто-нибудь предложил свою помощь, – ворчливо сказала королева и совершенно не по-королевски с размаху плюхнулась в кресло. – Марианетта, когда закончите с балдахином, принесите мне попить чего-нибудь холодного.
– Конечно, мадам.
На протяжении всей второй половины дня, пока старшего сына графа Хантли и других лордов, принимавших участие в восстании, лишали гражданских прав и имущества и приговаривали к смерти – хорошо, что пощадили хотя бы молодого Джорджа Гордона, которого выслали в Данбар, где он будет находиться в заточении, – я изо всех сил старалась быть очаровательной и стать для королевы незаменимой. К тому времени, когда мы наконец покинули здание Ратуши, я была назначена спать с королевой в одной опочивальне. Она посмеялась при мысли о Рэнноке Хэмилтоне, недовольном и рассерженном, спящем в одиночестве, без жены.