(за … года до часа «Ч»)
Как мало иной раз надо, чтобы перекроить карту мира, отправить в места «дикой охоты» людей достойных, а еще больше случайных. И все из–за того, что решето, которое просеивает людей и события, один раз то ли сбилось с ритма, то ли прохудилось по краю, и тот, кому по должности положено быть всеведающим, от скуки ли, а скорее от тоски по настоящему, от того ли, что ячейки решета век за веком становятся все мельче — соразмерно тому, как мельчает людская порода и вырождаются народы — решил не предугадывать ничего и дать полную волю течь событиям во все стороны разом…
Съехались на братчину…
— Вот это я понимаю — были времена! Собрал полк, взял город на шпагу — три дня твой — гуляй, и никакой трибунал ни пикни, если помяли кого–то не того. А не взял город, просто отстоял под ним, то можно и контрибуцию срубить. Теми же девами, например, взять.
Это «Третий» речь заводит, Миша — Беспредел путает рассказы о средневековье со сказками о кощеях.
Вполне возможно, все обошлось бы шутками, а «Шестой» (Лешка — Замполит) сварганил бы залихватский тост, но кто–то говорит:
— Жаль, что сегодня невозможно!
И произнесено:
— Как два пальца!
Слово сказано «Пятым», а к тому, что говорит «Пятый», носящий прозвище «Извилина», следует относиться со всем вниманием. Сергей — Извилина зряшными необдуманными словами не бросается.
— И не какой–то отдельный городишко — столицу, страну!
И умолкает, не собираясь ничего объяснять. Значит, взвешено, как на аптекарских весах, значит, так и есть, все взаправду — не отмахнешься. И только «Третий» по взятому разгону хочет еще что–то сказать, да и сказал бы, если бы не поперхнулся. Все притихают.
— То есть, хочешь сказать, в современном мире можно силами полка выставить на цыпочки какое–нибудь европейское государство, и никто не пикнет?