— Когда ты поправишься, — сказала она как-то Марко, — ты, вероятно, опять начнешь ездить верхом в долину и обратно?
— Да.
— А твои бесконечные наблюдения за карлистами?
— Они иногда приносят большую пользу, насколько я знаю.
И вот теперь, когда она стояла на балконе, эти разговоры припомнились ей с особой ясностью.
До нее долетали отдельные слова Марко. Он говорил о своих планах, о том, что он будет делать, когда можно будет опять сесть в седло. И в ее глазах отражалась какая-то мягкость и глубина, которую можно наблюдать у газели, когда она устремит на вас свой серьезный и задумчивый взор.
Вдруг внизу послышался стук копыт. От деревни ехал какой-то всадник. Ее глаза привыкли видеть в горах на огромное расстояние. Она быстро повернулась и вошла в комнату.
— Едет еще посетитель осведомиться о твоем здоровье. Синьор Мон.
От нее не укрылось, как вспыхнули черные глаза Марко.
Сарриона не было дома. Он рано утром уехал в одну из окрестных деревушек. Весть об этой поездке, может быть, уже дошла до ушей Эвазио Мона. Сеньорина Пелигрос предавалась отдыху, в расчете сохранить свои силы на вечер. Она принадлежала к числу тех неудачливых людей, которых никогда не бывает в тот самый момент, когда они нужны.
— Он не должен входить в эту комнату, — холодно сказала Хуанита, — я приму его внизу.
Эвазио Мон предстал с самой приветливой улыбкой.
— Я так рад, — начал он, — что Марко поправляется. Я узнал об этом несчастии в Памплоне. У меня выдался свободный денек, и я решил нанести визит.
Он посмотрел на нее, но счел лишним объяснить, относится ли этот визит к ней, как к новобрачной, или только к больному Марко.
— Ради одной вежливости не стоило совершать такой длинный путь, — отвечала Хуанита, которой ничего не стоило в случае надобности изобразить на своем лице такую же приветливую улыбку.
— Это не простая вежливость, — с серьезным видом продолжал Эвазио Мон, — я знал Марко с детства и постоянно следил за его успехами на жизненном пути, не всегда, впрочем, с легким сердцем.
— Это очень любезно с вашей стороны. Но зачем же следить за тем, что доставляет неприятность?
Мон быстро рассмеялся, желая показать, что он умеет понимать шутку.
— Нельзя забывать своих друзей. Нельзя и не огорчаться, когда они погружаются…
— Во что? — спросила Хуанита, направляясь к столу, где слуга уже поставил кофе.
— В политику.
— А разве заниматься политикой — преступление?
— Нет, но это занятие ведет к преступлениям. Впрочем, не будем говорить об этом, — вдруг перебил он сам себя, делая жест рукой, который показывал, что эта тема ему не особенно приятна. — Вы, как видно, чувствуете себя счастливой, — продолжал он, оглядывая ее с видом добродушия.