изнасиловать по кругу, наркотиками обколоть так, что сразу всё подпишешь. Хочешь?
Разумеется, я замотала отрицательно головой.
— Умница, девочка, — кивнул бритоголовый, расслабленно откинувшись на спинку стула, который неожиданно заскрипел под его весом. — Потому ты подписываешь бумажки, а я
не буду издеваться. Семь кругов ада перед мучительной смертью — не лучший вариант.
— Почему мучительной?
— Ребята у меня кровожадные. Ты же видела их уровень интеллекта. В них спят садисты, твои муки их только раздразнят.
Пальцы на руках и ногах начали неметь от холода или страха. У него получилось напугать
меня, и очень сильно. От этого я лишь сильнее сжала пальцы в кулак.
— Если подпишу — отпустите? — сделала последнюю попытку.
— В этом проявляется твоя глупость, надо полагать. Уже третий раз, — и глухо отрезал. —
Нет. Раньше должна была думать.
Комок в горле стал ощущаться более явственно. Мне нужно время. Выгадать бесценные
часы.
— Что у тебя в кулаке? — вдруг отрывисто бросил «жалостливый» бандит и быстро
схватил меня за руку. Под его жёстким нажимом мои пальцы раскрылись, показывая ему
прозрачное сердце. Главный босс прищурился.
— А чего кулак так сжала?
Настала моя очередь щуриться.
— В смысле?
— Чего руку сжала, спрашиваю? Или оглохла от страха?
Бандит не видел минерал, лежавший на моей ладони? Пожала плечами и снова собрала
руку в кулак. Может, это я умом тронулась, попав в такую обстановку? Амбал встал и
бросил папку на стул, залез в нагрудный карман, чтобы вытащить шариковую ручку.
Протянул её мне.
— Давай, милая. Подписывай, и мы сделаем всё, что возможно, чтобы ты сильно не
мучилась.
— А не пойти ли вам на все четыре стороны? — мило поинтересовалась, замечая, как
сжались челюсти у мужика.
«Подпиши… — услышала тихий шёпот из ниоткуда. — Время...» Встряхнула головой. Ну
всё... Голоса в голове появились. Умом тронулась, однозначно!
— Давайте ручку, — просто сказала, вызвав полное недоумение на лице босса. Добавила:
— В какое время убивать изволите?
— Имеет значение?
— А что, последнее желание нынче не принято?
— Слушаю, — скривился в улыбке бандит.
А мне на ум только и всплыло четверостишие Цветаевой:
— Знаю, умру на заре! На которой из двух,
Вместе с которой из двух — не решить по заказу!
Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!
Чтобы на вечерней заре и на утренней сразу!
— Мне тоже нравятся её стихи. И на какой заре изволите? — Мужчина снова пристально
прищурился.
— На утренней хочу, — вздохнула. Заодно и приговор себе подписала.
— Распоряжусь.
Ещё раз обречённо вздохнула, открыла папку и начала расписываться в документах.