тень. Чёрная, она увеличивается стремительно, приобретая очертания вполне осязаемые.
Только подойди и потрогай. Но моё тело цепенеет, сидя на холодном полу. Словно
каменные плиты высасывают моё тепло, потому что я вижу в пентакле чернокожее
высокое чудовище с красными, нет, кровавыми глазами. Сразу заломило виски. Я смотрю
и замечаю треугольный подбородок с раздвоенным концом, как у змеи, и чётко
очерченные скулы. И крючкообразный длинный нос, тонкие губы и высокий лоб,
переходящий с двух сторон в завитые рога, как у горного козла. Сердце заколотилось, во
рту пересохло. В нос бьёт отвратительный запах разложения вперемешку с плесенью. Я
очень хочу убежать, но не могу оторвать руки-ноги от пола.
По всему залу глухим раскатом разносится, словно шипение змеи:
— Ссссделка-а-аа...
Вздрагиваю от пронизывающего моё тело слова и очень хочу к Янке. Зажмуриваюсь и
вдруг оказываюсь у неё дома, сидящей на диване. Рядом спит малышка Эрика. Вижу
сестру, связанную по рукам и ногам, на стуле, уронившую подбородок на грудь. Дремлет.
— Я-я-янка-а-а! — соскакиваю и бегу к ней, пытаюсь разбудить. Треплю её за волосы, легко бью по щекам. — Янка! Очнись же! Наркотиками, что ли, накачали?
Она не реагирует. Так же, как меня не видят и не слышат два амбала, играющие рядом за
журнальным столиком в карты. Курят, ругаются матом, блеют, как два козла.
Зато вижу я то, что никому другому видеть не дано и не нужно. Я вижу, как по лестнице со
второго этажа спускается чёрная тень. И не тень вовсе, а тот, кого вызывали. Огромный, под два метра. Руки, ноги, худое туловище, затянутое чёрной кожей, внушительные
гениталии. Температура в помещении быстро начинает падать, словно на улице зима, а в
доме пораскрывали окна. Изо рта вырывается облачко пара. Холодно. Начинает моргать
свет в доме, будто перегрузки в энергосистеме. Ещё чуть-чуть — и не выдержит
электропроводка. Янка спит, и Эрика тоже. И два бандита играть продолжают, матерясь на
неполадки в электросетях.
Чудовище подходит к первому, бандит ёжится и осматривается в поисках тёплой одежды.
— Тебе не кажется, что стало холодно?
— Водки выпей, — отвечает ему второй.
— Не хочу, — он продолжает озираться. — Как-то... Не по себе мне. Страшно, что ли.
— Придурок, кого испугался?
— Не знаю, — морщится бандит, думает, напрягая свои несколько извилин.
А демон в это время берёт его голову в свои лапы, обвивая лицо длинными когтями, и
закрывает глаза. Ни один, ни другой амбал будто ничего не замечают.
Второй встаёт, тянется и зевает:
— Мне надо отлить, — и уходит.
Я смотрю и вижу, как чудовище опускает голову к темени бандита, присасывается ртом к