Келвин и Лилли встали возле стены, лицом друг к другу, глядя друг другу в глаза. Келвин легонько прикоснулся к подбородку Лилли, очарованный изящной формой ее лица.
– Я и правда беспокоился о тебе, – улыбнувшись, сказал он. – Признаюсь даже… я по тебе скучал.
Все вдруг изменилось так резко, словно кто-то нажал на кнопку. Келвин посмотрел на Лилли, и его улыбка померкла. Лилли ответила на его взгляд, и с ее губ тоже исчезла улыбка. Они смотрели друг на друга целую вечность, и мимо то и дело пролетали капли, которые со стуком падали на пол как раз между ними, но никто из них этого не замечал. Лилли чувствовала, как внутри ее волной нарастает тепло, как она выпрямляется, как по коже пробегают мурашки. Она едва расслышала голос Келвина, когда он сказал:
– Может, нам пойти куда-нибудь и…
Она подалась вперед и накрыла губами его губы, и он, похоже, нисколько не удивился этому и лишь прижал ее к себе и ответил на поцелуй.
Этот поцелуй продлился несколько секунд и состоял из нескольких этапов, которые сменяли друг друга: сначала Лилли раскрыла губы и страстно впилась языком в рот Келвина, а он немедленно ответил ей тем же, и их объятия стали крепче – вместо того чтобы отчаянно обвивать друг друга руками, они принялись ласкать друг друга, гладить, притягивать все ближе и ближе, безумно, неудержимо, как будто все преграды между ними вдруг пали. Внутри их словно завелся мощный двигатель. Келвин сжал груди Лилли, накрыл ладонями ее твердеющие соски, и она приглушенно застонала, прижавшись к его паху, который уже двинулся вперед, и они перешли на второй этап – она толкнула его к стене, он задвигал бедрами, не снимая одежды, и от этого им стало только жарче. Вода капала им на голову и на плечи, пока они извивались друг у друга в объятиях и их поцелуй превращался в неистовый борцовский захват. Этот поцелуй был так жесток и так безудержен, что на губах у обоих теплыми каплями выступила кровь, и Лилли чувствовала ее привкус – соленый, металлический, расходящийся по языку, – и он лишь сильнее распалял ее страсть. Оторвавшись от губ Келвина, Лилли укусила его в шею, ощутила вкус его плоти, и практически невольно, словно сорвавшись с обрыва, они перешли на третий этап. Он начался в тот момент, когда руки Келвина скользнули вниз, рванули ремень, быстро расстегнули ширинку, развели бедра Лилли, спустили с нее штаны, развернули ее спиной к стене – и он вошел в нее, толкаясь снова и снова, пока Лилли ритмично испускала тихие стоны и отдавалась во власть желания, которое одурманивало их. Они промокли до нитки, и на краткий, удивительный миг, пронизанный электрической энергией, Лилли полностью растворилась в наслаждении, забыв саму себя, забыв, где она и с кем. И не было больше ни эпидемии, ни смерти, ни страдания, ни пространства, ни времени, ни физических законов Вселенной, лишь наслаждение… благословенное, священное, очищающее наслаждение.