Холодные щупальца силы тянутся ко мне, опознают «своего» и словно бы смущенно отдергиваются. Мол, прости, господин. Не признали, не гневайся.
Я сильнее, куда как сильнее, я могу очистить это место от проклятья. Могу.
Только вот зачем мне это – здесь и сейчас? Я не Светлый и Сияющий, я – некромант и полудемон. Здесь и сейчас я буду делать то, что должен.
И – нет. Я не оправдываюсь и не нуждаюсь в прощении. За мной – моя страна, моя семья, мои люди. Я потерял Иннис, но я не потеряю все остальное.
В развалинах темно и тихо. Эх-х-х… не взял я лопату, а жаль. Отбрасываю ногой каменюку, расчищаю кое-как необходимый пятачок. Ак-Квир довольно скалится… хоть помог бы, скотина! Ну да ладно, хватит и того, что он стережет Дария. А то лови его еще раз… неохота. Это что – догонялки?
Да и зачем мне много места? Я принимаюсь готовиться к ритуалу.
Черчу пентаграмму. На этот раз – мертвой кровью. Просто прокапываю в земле канавки подходящей палкой и заливаю их, тщательно следя, чтобы кровь пропитала землю как следует. Это не роскошь, это необходимость. Рене, показывая мне этот ритуал – не надо думать о нем плохо, исключительно в книге показывал! – предупреждал, что, если что-то пойдет не так, первой жертвой станет сам некромант. И если бы не крайняя необходимость, я бы точно не стал связываться. Но положение безвыходно…
Устанавливаю по углам пентаграммы черепа.
Вот так, отлично.
Рисую символы, буквально исписываю ими землю, сверяюсь по сторонам света.
Смерть, призыв, повеление, подчинение, последний символ ужаса занимает свое место в рисунке. Подхожу к Дарию, грубо встряхиваю его. Да, надо же превратиться, а то еще сдохнет раньше времени от ужаса.
– Скройся с глаз, – бросаю я Ак-Квиру. Демон понятливо отходит на пару шагов и посверкивает глазами из темноты. Ничего, это кстати.
Демоны, даже низшие, распространяют ауру ужаса, которая отлично давит на человека. Если надо кого-то напугать, понервировать, допросить – лучше не придумаешь!
Мне – надо.
Дарий приходит в себя не слишком быстро, но средства лучше оплеух еще не придумали.
Открывает глаза, стонет. Я грубо его встряхиваю.
– Оклемался?
Узнавание маячит на холеной морде. Да уж… он симпатичнее сестрицы, хотя что-то общее все же есть. То ли скошенный подбородок, то ли цвет глаз… а, пустое.
Меня он пугается до вторично мокрых штанов.
– А… а…
– Да, это я. Александр Леонард Раденор. Не могу добавить – к вашим услугам, сами понимаете, любезнейший шурин, что с услугами у нас плохо. Особенно с вашей стороны. Сестрицу вы мне свою предложили, но пирожок оказался с гвоздями.