Нет, ничего странного я в потерпевшем не заметил, а что? В женщине? В женщине — заметил, да. Но я же вам уже сказал: они обе вели себя как–то странно. Натянуто, неестественно. Будто замышляли что–то. Нет, непосредственно на месте преступления ничего в ней странного не было. Если не считать того, что она смеялась. И ещё во второй руке что–то держала. В одной руке мешочек с черешней, а в другой что–то блестящее, я не рассмотрел. И смеялась она очень громко. И как–то так… басовито. Очень громко смеялась, потому что смех я отчётливо слышал. В вагоне, за толстым стеклом, представьте. Что дальше?.. Дальше она исчезла. Я не знаю, куда. Тут переполох начался в вагоне, я отвлёкся успокоить соседку — она упала без чувств. Я закрыл дверь, расстегнул ей воротничок блузки… Чтобы дышать ей было легче… А когда снова выглянул в окно, той дамы уже не было. И тела не было. Да откуда же я знаю, куда оно делось. Были два полицейских… Точно! Слушайте, полицейские же были вооружены! Вы не думаете, что они могли?.. Да, простите, это я не подумал.
Нет, личность потерпевшего мне совершенно неизвестна. Нет, раньше я его никогда не видел. Думаю, он местный, лампадовский.
Третий свидетель
Это было ужасно! Я думала, с ума сойду. Он как прыгнет к нему, как крикнет: «Сдохни! Сдохни, тварь!» Ну кто же ещё, как не убийца этот. И прямо по голове его, представляете, топором. Огромным таким топором, да, как в кино бывает у этих, у рыцарей разных. Ну, не знаю, может быть, не топором. Я не рассматривала. Я умирала от ужаса. Нет, на рыцаря он был совершенно не похож — где вы видели рыцарей в татуировках. А этот исколот был весь подчистую, как бабуин из племени чунга–чанга. Я метлу отбросила и… Какую метлу? Обычную, которой подметают. Нет, я не работаю дворником. Метла для того, чтобы подметать. Так вы же сами не даёте мне рассказывать, задаёте всякую чепуху.
В общем, этот его ка–а–ак топором — хрясь! Череп пополам. Тут дама какая–то как закричит! Громче меня, представляете. А этот, синий, достал из кармана мешочек. Да какой мешочек — обычный, полиэтиленовый. И давай рукой из черепа мозги выскребать, как мякоть из арбуза… Ой, мне, кажется, плохо… Ничего–ничего, только водички дайте… Спасибо.
В общем в мешочек наскрёб мозгов. На меня ещё посмотрел так зверски и говорит: «Бабе моей, говорит, творогу приспичило». Я ему говорю: «Так вы бы купили. Вон, говорю, бабушки чем только не торгуют. Зачем же, говорю, человека–то убивать». А он только рукой махнул. Тут меня толкнул кто–то сзади — наверное, та женщина, что кричала громче меня. Я обернулась — никого. В смысле, народу–то уже полно собралось — поди разберись, кто толкнул. А когда опять к этому повернулась, его уже и след простыл. А кругом — кровь… Кровь, кровь, везде кровь! (рыдает) А тот балерун на четвереньки встал и давай… ой, меня сейчас вытошнит… мамочка! (слышны рвотные спазмы)