, Discours 19 décembre 1792 –
Бийо де-Варенн, речь 19 декабря 1792 г.). «Граждане ждут от Наполеона Бонапарта, чтобы он навсегда заткнул кратер революций» (Bulletin de Paris, 12 Thermidor, an X – Парижский бюллетень, 12 Термидора, год X). «Писатели, сыновья революционной бури». «Желчь, трижды вскипевшая, окружает его сердце точно кремневой стеной». «Когда огниво анархии ударит по нервам его сердца, – сердце извергает огонь» (
Fauchet, Journal des amis, –
Фоше, Газета для друзей).
«Несчастие – горнило, в котором бог закаляет душу» (Bulletin de Paris, Парижский бюллетень). «Трагедия – исполин, поддерживающий нравственность человека» (La tragédie est le colosse de l’homme moral. «Décade philosophique», Thermidor, an VIII. – «Философская декада», Термидор, год VIII). «Бог – это вечный девственник вселенной» (Dieu est l’éternel célibataire des mondes. – Шатобриан, «Гений Христианства»)[50]. «Таинственное целомудрие луны в прохладных просторах ночи» (там же). «Умирающие уста Аталы приоткрылись, и его язык вытянулся навстречу телу Господню, которое поднесла ему рука священника» (Шатобриан, «Атала»).
Литература изображала безнадежность и тщетность человеческого величия. «Земля – это только прах мертвецов, смоченный слезами живых» («Атала»). «Слава – это только траур счастья» (М-м де Сталь). «Только через смерть нравственность проникла в жизнь» («Гений Христианства»). «Смерть – это полунебытие, придуманное для того, чтобы грешник почувствовал весь ужас полного небытия» (там же).
Количество глупостей утроилось в то время. Чтобы судить, насколько этот язык, уснащенный прилагательными, метафорами и антитезами, был чужд языку XVIII в., достаточно вспомнить жалобы Вольтера, негодовавшего на неумелое введение английских слов (redingote от riding coat – платье для верховой езды, boulingrin от bowling green – лужайка, на которой играют в мяч, и т.д.), и возмущенного иносказательными выражениями, как: «зажечь факел восстания», «мой разум сыплет искры», «у трона свои обычаи», «судьба разбрасывает тайны», «рыцари уходили в могилы, увлекая за собой своих победоносных врагов». Морелле, бывший немым от негодования свидетелем метафорических и антитетических оргий Революции, нашел в своем старом сердце достаточно пуризма, чтобы прийти в негодование от слога «Аталы» и спросить, «во что же превратится французский вкус, язык и литература, если разрешаются такие выражения, как: „пить волшебство с ее губ“, „огненные луны“, „голоса одиночества угасали“, „влажная почва шептала“, „возгласы рек“, „трупы сосен и дубов“, „столбы дыма, осаждающие облака и изрыгающие молнии“»