вдоль контрольной полосы раздают прохожим каски,
словно можно уберечь от паденья чьих-то нравов,
не слова – родная речь – от столицы и направо.
на просторах бедных стран с незастенчивой пропиской
вырыт дивный котлован под снаряд артиллерийский,
что когда-то упадёт как тунгусская граната;
жизнь случилась и идёт – от винта и по канату.
он натянут наугад, но с заведомым прицелом
обойти удобный ад в башмачках натёртых мелом,
страх не повод, не совет, не размер бездонной пасти...
я включаю в доме свет и делю его на части.
•
«Нота»
гонца – на плаху, птицу – на весы, а елка снова не пролезла в залу,
кристаллик льда закованный в часы, подводит год к спортивному финалу.
среди подарков – нужные слова, среди желаний – глупости и шутки,
трубят с балконов ангелы стола, живой гарнир бежит навстречу утке,
от ожиданья стонет детвора, спешат часы, зашкаливают стрелки,
хозяйка домa говорит – пора! и достает парадные тарелки,
где золотой неровною каймой из года в год объято угощенье,
где старший сын торопится домой, а младший брат меняет положенье
луны и звезд – ладьи и короля – закинув голову за край вселенной,
на вечный бал сошедшей с корабля, с неясной болью в чашечке коленной,
натанцевалась? музыка зовет, и продолжает вальсы и гавоты,
как нет конца у праздничных забот и в партитуре нет последней ноты.
•
«Снегопад на Мясницкой»
Снегопад на Мясницкой.
Сонный каменный лев
Улыбается из-под снежных бровей.
Силуэты домов не видны,
Только тихие крупные хлопья,
И сквозь снег – запах кофе.
Где-то там золотые драконы,
Киноварью расписаны стены,
Иероглифы, вазы...
Редкий встречный
Возник и исчез,
Запорошен.
Эти лица,
Старушка и девочка с зайцем...
Как же я не узнала!
•
«Тишина»
. . . . . . . . . Максиму Перминову.
Кто сказал что тишина беззвучна...
Слушаю и слушаю её песенку...
•
« * * * »
Сосновый лес торжественней собора,
Орган стволов звучнее.
Здесь тихий зов невидимого Бога
Слышнее.
•
«Вечер»
Дети вырастут,
Жизнь пройдёт,
А мы останемся
Слушать флейту,
Смотреть на облака,
Хранящие свет.
•
Марина Планутене «Декабрь. Шиповник».
Акварель, гуашь, картон.
« * * * »
Снилось: книгу открывала.
Свет, сквозящий из щелей.
Кто поправил одеяло
детской памяти моей?..
Сон пришёл – глубок и ровен.
Синий снег и санный путь.
Перекатывалось слово,
забывалось как-нибудь.
Из глухой и тёмной ночи
сосны рыжие росли.
Я – росла. Болела очень
где-то на краю земли,
в воздухе, густом и гулком,
в паутине льдистых рек,
где над спящим переулком
падал мелкий-мелкий снег.
С чайной ложечки поили.
Дух анисовый витал
облаком домашней пыли
над горою одеял.