— Товарищ Любимов! Какими судьбами?
Ответить я не успел, так как в этот момент из-за того же угла выскочила ещё одна фигура, которую я узнал сразу. Киров был невысок сам собою и "стукачок" Николаев, хоть и был тщедушен, спрятаться за ним не мог. Встретившись со мной глазами, он запнулся и дёрнулся, чтобы развернуться и убраться восвояси, но вдруг его лицо скривилось в истерической гримасе и он дёрнул из кармана пальто правую руку, выхватывая револьвер.
В "прошлой жизни" мне довелось некоторое время поработать телохранителем и рефлексы, вбитые на тренировках, на которых я лил пот и за совесть, и, в особенности, за страх, чтобы не пролить своей крови, оказались как нельзя кстати. Вырвав Кирова на себя и вправо за протянутую для рукопожатия руку, я заставил его "провалиться" и тем самым убрал с линии огня. Сам же, чуть приседая и смещаясь в ту же сторону, чуть замешкался и когда щёлкнул первый выстрел, пуля оцарапала мне левое плечо, порвав гимнастёрку. Мелькнули изумлённые глаза Мироныча, а я уже, как в танце развернув его на сто восемьдесят, прижал правой рукой к плечу и всей массой своего тела, оттолкнувшись от пола, направил наше общее движение в обратную сторону — вниз и влево. Николаев, промахнувшись первый раз, дёрнул оружием вслед за ускользающей целью и, нажимая курок, пронёс ствол слишком далеко в сторону, отчего вторая пуля прошла правее нас. Уворачиваясь от смерти, мы сблизились с новоявленным киллером всего на три шага и я, толкнув Кирова под стреляющую руку и оттолкнувшись от него, дёрнулся в другом направлении, что заставило Николаева чуть промедлить, выбирая кого из нас отправить к праотцам в первую очередь, поэтому в третий раз выстрелить в цель он просто не успел. Захватив вооружённую кисть его руки, я резко, разрывая связки, вывернул её наружу, заставляя злобного гномика споткнуться об упавшего на четыре точки Кирова и влететь головой в стену. Разоружить и заломать руки поплывшему убийце-неудачнику, растянувшемуся на полу, было уже делом техники.
— Ах, ты ж сука! — как-то растерянно выдавил из себя поднявшийся на ноги Киров. Его бледное лицо в первую секунду выразило растерянность, но потом стало очень жёстким.
— Сильно зацепило? — спросил у меня Сергей Миронович, некультурно показывая пальцем на почерневшую от крови гимнастёрку.
— Царапина. Повезло. Дай чем связать, — отрывисто ответил я, чувствуя, как меня начинает потряхивать. Вообще, то что я начинаю пугаться, когда всё уже закончилось, в критический момент действуя трезво и расчётливо, я считал одним из главных своих достоинств, но в этот раз отходняк пришёл как-то рано. Давненько у меня такой практики не было. Считай с самой Грузии.