Открыто сердце (Фингерова) - страница 2

— Работай, — сказал Морг. — Таков уговор, и не смей поднимать глаз.

— Там дождевые черви, — сказал он, — они безвредные, просто не слишком приятные. В любом случае, они часть — этого мира, так же как и ты, — сказал он, и в голосе его без труда можно было уловить насмешку.


Глава 2.


Отрывок из дневника Вайи 07.01.2014


Все маленькие девочки смотрят телевизор и становятся глупыми.

Неизбежно обрекают себя на страдания, ждут от любви красивого закатного золотого света и тусклых оранжевых фонарей с музыкой Яна Тьерсена на заднем плане. А если их ожидания не совпадают с действительностью — винят в этом всех вокруг и плачут в плечи, подушки, колени. Сотрясаются от рыданий. Не дай Бог, они еще и выросли на классической литературе — пишут стихи и задумчиво глядят в окно, принимая изысканные позы.

Они и не осознают этой игры с самими собой. Как кощунственно так говорить, ведь они так страдают, их сердце разбито, они кусают запястья и воют как волки, но приглушенно, чтоб никто не услышал…

Им хочется напиться, хочется мерзости, хочется боли, хочется страдать ещё больше, ах, как жаль, что никто сейчас не видит их…

Как хорошо, что никто не видит, но если бы кто-нибудь увидел — то этот картинный драматизм, не лишенный, тем не менее, опустощающей искренности, непременно бы вдохновил зрителя на что-то прекрасное.

Никто не любит страдать. И маленькие девочки — не исключение. Но как же тут не страдать, когда ком в горле застрял, словно кость и подбородок дрожит, руки трясет мелкой рябью, как будто блинчики по воде пускает кто-то…


Сколько времени и сил мы тратим на строительство песочных замков, на воздвижение прекрасных стен иллюзорного мира, который кажется таким реальным и полным других людей, но они — лишь тени.

В нашем мире есть место только нам и отражению других людей, перемолотых в мясорубке нашего восприятия, плоских, однобоких — таких, какими мы их видим, иногда даже закрываем глаза и не видим, а представляем. Мы совершенно одиноки в темнице своих иллюзий, но все кажется таким осязаемым, таким верным. И когда солнечный свет вдруг пробивается в царство тьмы, ошибочно принимаемой нами за свет, большую часть жизни, этот солнечный свет кажется уродливым, ослепляет так, что хочется нанизать глазные яблоки на пальцы, лишь бы не видеть.

И как виним мы тех, кто всего лишь хотел приоткрыть шторы, проветрить затхлую комнатушку, как неистово ненавидим их и желаем забыть.

Но, однажды увидев солнечный свет, уже очень сложно представить на его месте что-то другое.

Приходится очень изощряться, чтоб снова закрыть шторы.