– Простите, у меня есть странный вопрос, – вспомнил журналист о своих последних достижениях на корреспондентском поприще. – Не удивляйтесь, пожалуйста, но я хочу спросить: беседовал ли с вами на наши сегодняшние темы Ногинский?
– Вопрос действительно странный, – приподняла узкие бровки Марина Игнатьевна. – Вы работаете над очерком вдвоем?
– Можно и так сказать. То ли вдвоем, то ли по очереди… В общем, я принимаю ваш ответ за отрицательный. Правильно?
– Правильно, – пожала плечами девушка, так и не разобравшись в хитросплетениях редакционной политики.
Она стремилась закончить общение, но Самсонов терзал ее минута за минутой, демонстрируя бульдожью хватку в целях психологического давления на жертву. Марина Игнатьевна должна внутренне смириться с мыслью о неизбежности проникновения ушлого журналиста за барьер, возведенный ею с усердием вечной отличницы. Он не собирался, конечно, сбивать собеседницу с ног и прорываться к цели грубой силой. Журналист рассчитывал на самую малость: когда его поймают и примутся выдворять из здания, пресс-девушка не должна удивиться новости. Сомнения не оставляли Николая Игоревича: скандал неизбежно повредит его будущей журналистской карьере, поэтому его нужно избежать, но лишать свой очерк важной детали – личной беседы с человеком, причастным к принятию решения о водружении доски, он тоже не мог.
– Вы можете передать мне свои вопросы, и на следующей неделе получите ответы господина Полуярцева, – прежним ласковым тоном разъяснила политику администрации Марина Игнатьевна.
– Замглавы? Он курировал эту тему? – оживился Самсонов.
– Да, он курировал эту тему, – терпеливо выносила настойчивость информационного агрессора его визави.
– Скажите, а личная встреча для интервью с ним сегодня совсем невозможна?
– Совсем. Вы же должны понимать, он очень занятой человек.
– Должен. Но о следующей неделе не может быть и речи, завтра мне очерк сдавать.
– Что ж, вам следовало раньше обратиться со своей просьбой.
– Я только вчера получил задание.
– Извините, ничего не могу для вас сделать. Порядок есть порядок, ваша редакция прекрасно о нем осведомлена.
Марина Игнатьевна переполнилась сарказмом, как зрелый виноград – соком. Отвергнутый журналист не видел в ее глазах льда, только отсутствие интереса. Поставив себе целью остаться в здании администрации после расставания с пресс-бюро, он поспешил как можно вежливее распрощаться, а затем спустился на первый этаж. Только не направился к выходу, а отправился искать кабинет замглавы Полуярцева.
Нашелся тот быстро, поскольку архитектура здания районной администрации не отличалась избытком фантазии: прямой коридор с дверьми по обе стороны. В приемной он представился секретарше ходатаем по школьным проблемам, якобы имеющим личную договоренность с хозяином. Отмазка самому лгуну казалась слабой и чреватой неприятностями при разоблачении, но поступить иначе он не мог. Журналиста отправили бы прямым ходом в пресс-бюро, а так можно несколько минут давить на персональное знакомство и плохую память Полуярцева. Сверхзадачей стало выпутаться из истории без тяжких последствий для газеты и него лично, но на такие стратегические высоты мышление Самсонова заранее не взлетало, а только по мере надобности. Да и для газеты угрозы не просматривалось: она одна, издается самой же администрацией, ничего с ней не случится.