– Я очень ясно говорю, куда я лезу. И сказал, зачем.
– Чтобы не было мучительно больно? Сколько можно болтать о высоком, мелькая драной задницей? Кому нужны твое благородство и самопожертвование ради свободы в одном отдельно взятом районе? У нас даже психушки нет, где ты нашел бы для своих идей бесподобную аудиторию.
– И вы о психушке. Никак не могу увидеть связь между стремлением хорошо делать свою работу и безумием.
– Не можешь? Я тебе объясню. Ты неправильно понимаешь хорошую работу журналиста. Надо объяснять дальше?
– Не надо. Вы хотите сказать, я должен и дальше следовать вашим указаниям.
– Не указаниям, а общему руководству. Я формулирую задачи, ты находишь решение и претворяешь их в жизнь. Свободы для поиска и творчества здесь – сколько твоей душеньке угодно.
– Например?
– Например, займись проблемами коммунального хозяйства. Сам понимаешь, претензий у людей – выше крыши. Пытай коммунальщиков хоть на дыбе, изучай русла денежных потоков, только не рой слишком глубоко.
– То есть не называть адреса, к которым эти потоки стекаются?
– Да не найдешь ты никаких адресов. Тебе и без меня дадут знать, если подойдешь к границе. А до нее – обличай на здоровье.
– На здоровье не получится. Откуда взялась граница? У нас сословий нет, тем более привилегированных. Все равны перед законом.
– Опять ты за свое? Сколько раз я должен тебе объяснять одно и то же?
– Видимо, пока я не постигну всей глубины вашей мысли.
Главред уже смотрел на собеседника едва ли не с испугом. Он задумался о возможности умственного помешательства Самсонова на почве несуразиц в личной жизни.
– Слушай, Самсонов, никак не пойму. Ты всерьез молотишь всю эту дребедень?
– Вы сомневаетесь во мне?
– Нет, я за тебя боюсь. Взрослый человек не может обладать невинностью младенца.
– Почему вы считаете меня ненормальным из-за желания не презирать собственное отражение в зеркале?
– Хочешь сказать, ты лучше других? Более духовный, возвышенный, бескорыстный? Ты просто глухой, слепой и пустоголовый.
Самсонов направился к двери, но остановился и спросил:
– Значит, нет?
– Именно так.
– Отлично.
Журналист вышел из кабинета, чеканя шаг, и направился совершенно не в ту сторону, движения в которую можно было бы ожидать от законопослушного и трудолюбивого сотрудника редакции. Он вытащил из кармана засаленную записную книжку, лихорадочно полистал ее, нашел нужную страницу и, не отрывая взгляда от нужного номера, потянулся за трубкой телефона на столе у Даши. Та сидела грустная, ничего не делала и не обращала внимания на беспредельщика. На сей раз им обоим было не до подтруниваний.