>.
Упомянутый в этой статье приват-доцент Петербургского университета Борис Владимирович Никольский был сравнительно молодым человеком. Он родился в 1870 г., проходил курс наук в училище правоведения и в Петербургском университете, получил степень магистра. Он был другом юности будущего советского наркома иностранных дел Г.В. Чичерина, впрючем, их пути-дороги разошлись довольно рано. Юрист по образованию, он вскоре переквалифицировался в филолога, увлеченно занимался историей русской литературы, собрал одну из крупнейших частных библиотек, насчитывавшую несколько десятков тысяч книг. Никольский писал стихи, публиковал поэтические сборники. В Петербургском университете, где он занимал должность приват-доцента по кафедре русской словесности, Никольский стал кумиром учащейся молодежи, несмотря на непривычные для университетской среды консервативные политические взгляды. Никольский редактировал полное собрание сочинений Афанасия Фета, участвовал в академическом издании собрания сочинений Александра Пушкина и с гордостью сообщал, что внес в него 23 поправки. Перу Никольского принадлежат несколько специальных работ о жизни и творчестве великого русского поэта. Будучи руководителем студенческого поэтического кружка, Никольский сделал открытие, вписавшее его имя в историю русской литературы. В редактируемом им сборнике стихов дебютировал Александр Блок Приват-доцент признал в робком студенте гения, проявив удивительную прозорливость. Став членом Русского Собрания, Никольский старался познакомить своих старших коллег с новейшими течениями в русской поэзии. НА Энгельгардт вспоминал: «Никольский приводил и «декадентов», и сам читал символические стихи, и даже Сологуба:
Когда я в бурном море плавал,
Воззвал: Отец мой, Дьявол!
Спаси меня...
Это воззвание к дьяволу с кафедры, за которой на стене висел портрет во весь рост Государя, было очень пикантно»>160>.
В историческом архиве в Петербурге хранится дневник Никольского, в котором он скрупулезно фиксировал каждый день своей жизни Этот документ, с одной стороны, представляет большой интерес для историков и филологов (фрагменты из него были опубликованы), с другой — может служить любопытным материалом для психологов. Никольский страдал ярко выраженной манией величия. «Со спокойной совестью, — писал он в своем дневнике, — предъявлю всем будущим историкам требования найти, понять и оценить меня; иначе они ничего не поймут в нашем времени»>161>. Он мнил себя спасителем России, которого призовут в тяжкую годину и вручат бразды правления Россией.