— Окажи милость — не ввязывайся больше в это. А теперь извини, я приведу в порядок защиту и постараюсь отдохнуть. У меня впереди ещё одна дуэль.
Джинни улыбается на завуалированное предложение мира.
— Я бы на твоем месте об этом не волновалась, Гарри. Вторая француженка для тебя не проблема. Если тебе что-нибудь вдруг понадобится, дай мне знать.
— Джинни, как у тебя с зельеварением?
— Неплохо. Чары и сглазы у меня получаются лучше.
— Для Сортировочной Шляпы необходимо сварить огнезащитное. Я собирался попросить Гермиону, но потом вспомнил, насколько она сейчас занята командными соревнованиями. Если ты действительно хочешь помочь, то можешь начать с зелья.
— Что ты задумал, Поттер?
— Беру пример с Диггори. Ему помогают все хаффлпаффцы. Почему бы и мне не облегчить себе жизнь? Мне предстоит провести в теле тинэйджера ещё несколько лет. Я никуда не собираюсь, и мне от них никак не отделаться — значит, попробую быть помягче. К тому же, Джинни сама предложила. Что, это зелье настолько сложное?
— Да нет. Хорошо, ЭйчДжей. Я прямо-таки дрожу от нетерпения взглянуть на мозги четырнадцатилетней ведьмы. От всех этих дурацких романтических бредней меня тянет блевать. Обязательно посмотрю на фантазии с тобой в главной роли.
Она и смущена, и взволнованна:
— Конечно. А зачем Сортировочной Шляпе нужна защита от огня?
Улыбаясь, вручаю предмет разговора Джинни.
— А ты побудь с ней немного и сама всё выяснишь.
* * *
— Чувствуешь себя лучше, Эйми? — интересуется Флёр.
Бокурт что-то ворчит, и я слышу звук шлепка по воде.
— Не очень. Хогвартская медсестра потребовала у Афины снять чары, но должно пройти два дня, прежде чем эффект заклинания полностью сойдет на нет. Оно вызывает судороги в животе… ох. Как сейчас! Как только Поттер меня победил, она наложила на руку обезболивающее. Оно помогает, но на время завтрашних дуэлей его придется снять. Что это?
Флёр шипит:
— Кто-то пересек рубеж защиты! — замечает мою анимагическую форму и расслабляется. — А, это ты. Эйми, Габриэль позвольте представить вам самое умное существо в Англии. Я выяснила, что его называют вилорогом.
Её сестренка в восторге:
— Ой! Какой миленький! Он умеет говорить?
— Нет.
— Но ты сказала, что он самый умный в Англии.
Засмеявшаяся было Эйми снова ворчит.
— Она так сказала, потому что он не умеет говорить, Габби!
Флёр тоже смеется:
— А ещё он понимает французский, значит, знает цивилизованный язык.
Ладно, я ведь на самом деле не шпионю. Я уже сражался с ними обеими. И здесь я ради чисто профессионального любопытства. К сожалению, на всех ведьмах купальники. Но если бы на малолетке ничего не было, было бы ещё печальнее, так что пусть лучше так. Позволяю им меня осмотреть; Флёр проверяет раненую когда-то ногу (ну, или руку) и поздравляет меня с тем, что я так быстро выздоровел.