Угрюмый вид девушки сменяется улыбкой.
— Тебе стоит почаще говорить мне такие слова.
— Постараюсь.
Вальс заканчивается, и я чувствую, как кто-то тронул меня за плечо. В игру вступает её отец. Мадам Делакур уже покинула танцплощадку. Его действия ненадолго оставляют меня без партнера.
— Гарри, ты не против? — интересуется знакомый голос, который я совсем не против слышать. На ней довольно привлекательное красное платье, а каблуки возвышают её надо мной дюйма на четыре.
— С удовольствием, мисс Клеруотер. Ты выглядишь сегодня просто чудесно. Вижу, ты всё-таки нашла для Олли доходное занятие.
Она смеется в ответ:
— Даже боюсь представить, на что будут похожи его снимки. Надеюсь, с одним-двумя ещё можно будет сделать. Во время ужина тебе как будто было не по себе.
— Не думаю, что нравлюсь Делакурам. Кстати, это не для печати.
— Даже не мечтала, Гарри. Ты будешь удивлен, насколько нервничал Олли при встрече с мамой и папой.
— Как всё прошло? — мы оба знаем, что её «настоящий» отец — Упивающийся Смертью в Азкабане, так что спускаю ситуацию на тормозах.
— Он был ужасным чурбаном. Я прямо-таки мечтала наколдовать квоффл и вручить его родителям — пусть бы в него побросали. На кольцах он держится замечательно, но на встрече его с тем же успехом можно было обработать Конфундусом. Это было почти мило, но только почти.
Моего плеча снова касаются, и я оборачиваюсь, ожидая увидеть Оливера Вуда. Вместо него глаза в глаза мне смотрит француженка средних лет в со вкусом сшитой мантии.
— Мистер Поттер, меня зовут Оливия. Я начальник охраны посольства. Не могли бы вы пройти со мной?
— Какая-то проблема?
— Похоже, да.
Киваю забеспокоившейся Пенни и следую за ведьмой через кухню к служебному входу. Когда мы подходим к задней двери, за нами в шаге пристраивается Кингсли Шеклбот.
— Эту вещь оставила магла под принуждающим. Сейчас её расспрашивают мои люди. После чего мы передадим её вашим аврорам для оформления документов и Обливиэйта. Она в несколько неважном состоянии, как вы, англичане, говорите — даже свое имя не может назвать. Пока мы не наложили чары, эта штука не подвергалась заклятьям.
Рассматриваю коробку на столе. На ней уже есть чары видимости. Игнорируя красно-золотой бант с моим именем на бирке, вглядываюсь в содержимое. Внезапно мне становится жаль, что я ел устрицы на ужине, — отчаянно пытаюсь не блевануть. На меня уставились безжизненные глаза. На лице молодого человека застыл ужас. Дно коробки пропитано кровью.
— Это один из твоих одноклассников? — спрашивает Шеклбот.