— У амулетов еще и серийные номера есть?
— Да, например, ММ — это аббревиатура малый мимикрирующий, он рассчитан на то, чтобы лишь скрыть огрехи внешности, а не полностью изменить ее. Собираясь на бал, и не думал, что он мне может понадобиться, взял лишь по привычке…
— А ты случайно еще чего-нибудь не захватил? — на всякий случай уточнила я.
— Случайно — нет, — в тон ответил Лим, а потом резко развернулся и поинтересовался: — Слышишь?
Лично я ничего не слышала, о чем и сообщила.
— Вода шумит. Похоже на маленький водопад или фонтан.
* * *
Жаркий, дурманящий полдень, аромат цветущих лип, от которого кружится голова, застывшая синь неба… И мы, как двое альтернативно одаренных партизан, таранящих напролом кусты, — в общем, идиллическая картина, нечего сказать.
Мы вышли из зарослей в углу какого-то цветника. Полукруглая скамья из белого мрамора, позади которой на невысоком постаменте располагалась позолоченная чаша с женской фигурой, державшей кувшин с льющейся из него водой. Это была то ли нимфа, то ли античная богиня — не суть. Больше меня поразил человек, сидевший на этой скамье.
В его внешности сквозило что-то одновременно отталкивающее и заставляющее следить за ним неотрывно. Хотя, по сути, это был худощавый, с длинными руками и неопрятной бородой мужик в сюртуке. Грубые черты лица, прозрачные, глубоко сидящие глаза, смотревшие на нас не мигая.
— Опаздываете-с, господин Мариоль, опаздываете-с, — издевательски обронил он. — Хотя, учитывая то, откуда, в каком виде и с кем вы появились, это простительно. У вас хороший вкус — барышня недурна-с. Я бы и сам с такой поисследовал-с окрестности…
После этих слов он буквально вперился в меня, пристально глядя в глаза, заставляя отвести взор. Хотелось опустить ресницы, взглянуть куда угодно: в сторону, под ноги, но я из чистого упрямства не сдавалась, ответно таращась в упор.
Молчаливая игра в гляделки продолжалась всего несколько секунд, но я за это время успела почувствовать, как по спине пробежал холодок. Лим, напряженный, словно скрученная пружина, сделал шаг вперед, загораживая меня. Этот его жест заставил незнакомца встрепенуться.
— Прошу прошения, но Мариолем звали моего прадеда, я Лимерий Дейминго, его правнук. А вы, я полагаю, Григорий Ефимович Новых, более известный под фамилией Распутин?
На эту реплику сидевший лишь криво усмехнулся, но рыжего это ничуть не смутило:
— У меня к вам есть несколько вопросов.
Собеседник словно не услышал последних его слов, лишь побарабанил пальцами по белому мрамору скамьи, глянул на острые мысы своих сапог и задумчиво протянул, ни к кому конкретно не обращаясь: