— Как я могла? Как я могла? — тяжело вздохнула и закрыла лицо ладонями. Выдержав паузу, словно принимая непростое для себя решение, с горячностью выпалила:
— Непременно, непременно надо исповедаться хотя бы перед вами, святой отец, прошу вас, спасите мою душу.
Эльфенок, обрадованный, что так просто отделался и вот сейчас-то сопроводит меня без шума и сопротивления в инквизиторские казематы (а там уж пусть начальство разбирается, то ли память этой смертной зачищать, то ли сделать полоумной монахиней), даже заулыбался.
«Что же, противник, который считает, что полностью контролирует ситуацию, а барышня совершенно неопасна, уже находиться на полпути к поражению, — мысленно возрадовалась я. — А теперь сделаем так, чтобы его роль диктовала ему, как себя вести, чтобы она им управляла, а не он ею».
— Отче, позвольте мне одеться…
— Конечно, дитя мое, — согласно образу ответил эльф, все так же продолжая смотреть на меня.
Румянец стыда дался гораздо легче бледности: достаточно было вспомнить сегодняшнюю ночь.
— Святой отец, не могли бы вы покинуть мою комнату… — по сощурившимся глазам собеседника я поняла: перегнула. Решила быстро исправиться: — Или хотя бы отвернуться, чтобы я накинула платье.
На последнее он согласился. Но, паразит, встал так, чтобы мой силуэт отражался в небольшом зеркале.
«Ушастый стервец», — пронеслось в сознании мимоходом. Я же начала обходить спальню, собирая предметы своего гардероба: платье обнаружилось на оттоманке, один чулок непонятно как забрался на ширму, второй прилег отдохнуть на небольшой круглый столик, предназначавшийся вообще-то для утреннего чая, но никак не для этого капронового изделия.
Единственное, туфли повели себя как образцовые пионеры времен дедушки Ленина: стояли рядышком, пятками вместе, носками врозь, на густом пестром ковре у стены. Я подхватила их и, скользнув взглядом по обоям с набивным по трафарету рисунком, направилась к кровати с балдахином. Ее я выбрала не случайно: она хотя бы наполовину закрывала меня от этого ушастого наблюдателя. Эльф же слегка развернул корпус так, чтобы обзор был максимально широк.
Демонстративно повернулась к нему спиной, быстро сбросила одеяло и натянула сначала сорочку, а затем и платье. Когда мимоходом обернулась через плечо, увидела, как на фоне картуза багровеют эльфячьи уши.
«Наверняка все успел рассмотреть, подлец», — подумалось с досадой. Когда же наклонилась и начала натягивать чулок, то увидела его! То, что должно было спасти меня при определенной доле удачи, ловкости и неожиданности. Под кроватью стоял он: ночной горшок. Как же я тогда возрадовалась тому, что ватерклозеты еще только начали входить в моду, а посему наличествовали не везде. А может, и была в этих нумерах комнатка уединения, но заботливые владельцы решили перестраховаться, предугадывая пожелания клиентов? Рассуждать об этом было недосуг. Главное, что ночная ваза наличествовала. Большая, вместительная. Взвесила ее в руке. Тяжелая…