Первыми в списке свидетелей были родители Серфингистки. Они сели вместе за маленький столик на небольшой платформе. Судья Брэнд начал слушание.
— Назовите ваши имена для протокола.
— Джордж и Пуки Смит, — ответил за обоих бородатый.
— Э-э, Пуки? — переспросил Брэнд.
— Да. Пуки. — Женщина приподнялась и выставила подбородок. — Так меня назвала мама.
— Какое отношение вы имеете к Роджеру Тисдейлу? — продолжал Брэнд.
Джордж Смит подскочил на стуле.
— Никакого отношения не имею и не хочу иметь!
— Ну, папа, — захныкал Роджер.
— Черт, я сто раз тебе говорил — не смей называть меня папой! Ради всего святого! Ты немногим моложе меня, — Джордж Смит повернулся к судье. — Послушайте, ваше высочество…
— Ваша честь, — отрезал Брэнд.
— Прошу прощения. Ваша честь. Так вот, Келия всегда делала что хотела. Всегда делала и всегда будет делать. Такой уж это ребенок, что тут скажешь. И вот однажды она заявляется домой с этим парнем и говорит, что он переезжает к нам. Что мне было делать? Если бы я сказал нет, она ушла бы с ним и болталась бог весть где. Я сказал да. Господи милосердный, это было худшее из всего, что я сделал!
Пуки скорбно покачала головой:
— Если бы не Келия, Роджер Тисдейл тут же получил бы пинка под зад.
— В один момент! — Лицо у Джорджа стало малиновым. Он достал платок, вытер лоб. — У него ни стыда, ни совести! Однажды я их увидел в машине на дорожке — спаривались, прости Господи, как кролики, — прямо на дорожке, прямо под носом у соседей! Как ни в чем не бывало! Как будто так и надо!
— Этот человек запятнал репутацию моей дочери! — Пуки прижала к груди сумочку. — И везде оставляет свои носки! Вонючие носки! Я и так с утра до вечера подбираю за Джорджем. Это возмутительно! — Она с отвращением посмотрела на Роджера.
Омар отхлебнул воды и подошел к столику.
— Мистер и миссис Смит, как вы думаете, готов ли Роджер Тисдейл принять на себя круглосуточную ответственность за своего сына? Подходит ли он на роль отца?
— Он приходит по ночам в любое время, когда ему вздумается, — продолжал Джордж Смит, обращаясь то ли к судье, то ли к себе самому. — Это безумие какое-то, доложу я вам. Вот мы, трое сорокалетних людей и моя дочь, толкаемся в нашем домишке, как будто это самая правильная вещь на свете! Да это балаган какой-то! Этот бездельник шляется по дому, лезет к нам в холодильник, пьет наше пиво, делает с нашей девочкой все что хочет. Говорит, сочиняет очередную гениальную книжку, но я ни разу не видел, чтобы он хоть палец о палец ударил. Я ему говорил — найди работу! Ты здоровый трудоспособный человек. Черт, я даже сам мог бы устроить его на работу в магазин, если бы он хотел. Хоть сегодня мог бы начать, если бы оторвал от дивана ленивую задницу!