— Почему ты спрашиваешь? — тихо интересуется Анна.
— Думаю, что он звонил мне домой вчера ночью, и мама сказала, что она встретила его в супермаркете. Уверена, что это простое совпадение, но я хотела бы точно знать, что он не пытался тебе звонить.
— Совпадение? Мать твою! Я бы позвонила сейчас этой свинье, если бы была на твоем месте, и напомнила ему, что запрет по-прежнему в силе. Он не должен находиться рядом с тобой, а также членами твоей семьи.
— Я могу тебе перезвонить, Анна?
— Конечно. Я здесь со скуки помираю. Я хотела бы все-таки услышать, про красивый член неплательщика налога мистера Идена.
— Скоро вернусь, — говорю я с небольшим смешком и прерываю связь.
Точно. Анна права. Самое лучшее, что я могу сделать, это посмотреть проблеме в лицо и подавить любые поползновения Майкла в зародыше. Я набираю номер Майкла. Удивительно, но его номер, словно выжжен у меня в мозгу. Сама содрогаюсь от мысли, что снова звоню ему.
Звонок телефона отдается эхом у меня в ухе.
Но он не берет трубку, поэтому я оставляю жестокое сообщение, напоминая держаться подальше от меня, моей матери, моего офиса и всех моих друзей. Я напоминаю ему о судебном запрете, а также говорю, что если он когда-нибудь позвонит мне в середине ночи, я обращусь в полицию. Опять!
Думаю, он, наверняка не захочет повторения того, что случилось тогда.
* * *
Я стою за дверью Роба, держа свое заявление, чувствуя тугой узел сжавшихся нервов в животе. Мне уже не придется его бояться после сегодняшнего дня. Я стучу в дверь.
— Войдите, — кричит он.
Я открываю дверь и вхожу, он отрывает взгляд от каких-то бумаг, хмуро посматривая на меня.
— Что? — нетерпеливо спрашивает он.
Я быстро иду к его столу и кладу свое заявление.
Он прищуривает глаза.
— Что это такое?
— Это мое заявление об уходе.
Он распахивает глаза. Кажется, на секунду даже паникует.
— Что? — выкрикивает он.
— Я... эээ... я ухожу из Министерства Ее Величества по налоговым и таможенным сборам.
Он смотрит на меня, испытывая явно шок, ерзая на стуле. Я, конечно, не ожидала такой реакции. Мне всегда казалось, что он тайно не долюбливает меня.
— Почему? — наконец спрашивает он.
Я перевожу взгляд на пятно на голубом ковре.
— На самом деле, мы с вами говорили ранее на эту тему, о несправедливости налогообложения. Все это время я думала, что своей работой пыталась сделать как лучше, но выходит не совсем. Я работала в этой системе, которая в корне неверна.
— Понятно. И когда же произошли с тобой такие перемены?
Я пожимаю плечами. На самом деле мне не хочется обсуждать с ним Дома, тем более он очень сильно его не долюбливает.