будто бы откуда-то сверху.
– Что нас ждет в будущем, – зачем то спросил я.
– Нострадамус, – сказал он.
– Что "Нострадамус"? – переспросил я.
– он не Нострадамус, – это уже Федор Иванович.
– А, ну да, дурацкий вопрос, – я задумался о том, что же можно спросить у
незнакомого призрака, который был скорее всего плодом галлюцинаций, вызванных парами ацетонов. В общем, что угодно.
– Какая погода на улице? – спросил я.
– Откуда он знает? – спросил Федор Иванович.
– Ну да, – проронил я и задумался над тем кто такие в сущности эти призраки, если они и есть, разве им может быть интересно что-то земное? Да нет же, они
уже не на земле. Будущее знать не могут, да и зачем им мёртвым это нужно?
Божественное? Ну их же видимо так никуда и не впустили. Прошлое? Точно.
– Как вам жилось при Сталине? – спросил я. Призрак посмотрел на меня вроде
как удивлённо, а потом взял и исчез, махнув в мою сторону на прощание рукой.
– Причем здесь Сталин? – Федор Иванович смотрел на меня удивленно.
– Я не знаю, но про прошлое же!
– А почему такой вопрос? Ты думаешь призрак важно, что было при Сталине и
кто такой Сталин? Память человеческая слишком коротка, они не помнят, что
было пять минут назад, какие они давали обещания, а ты хочешь, чтобы они
помнили, что было в прошлой жизни? – меня трясло еще больше, страх задушил
меня, только теперь я понимал, что галлюцинации стали неотъемлемой частью
этого дня и они не уходят. Кивнув хозяину, я выбежал из дома и побежал к
гостинице.
В маленьком фойе гостиницы сидела моя знакомая Лена, толстенькая Лена, за
небольшой стойкой ресепшна стояла немолодая пухлая женщина, она сказала
дежурное приветствие.
Она была не такая активная, как та, что встречала вчера, она смотрела с
неодобрением, как-будто нормальный человек не может остановится в этом
леопардовом отеле, я прошел мимо нее, но она остановила.
– Из какого? – спросила она.
– Что? – я не понял.
– Номер какой? – спросила женщина недовольно.
– Второй, – я не хотел с ней разговаривать.
Она ничего не сказала, но глазами показала на сидящую на диванчике Лену, вначале я не понял, но потом глянул на нее злобно, мне было плохо и я почти
ненавидел этот город.
– Вы нормальная? Сколько вам лет? Дети есть? – спрашивал я.
– Что? Вы чего мне тут! А? – она негодовала. Я не ответил ничего и побежал в
номер. Сумасшедшие, проданные люди, проданные просто так, не за что-то
большое, а просто за копейку, может везде так? Память предков продаётся за
жилые метры, тело продаётся, чтобы съесть хлеба, мать продаёт дочь, чтобы
купить ей новую обувку? Что со мной? Плевать на них, мне плохо, очень плохо, я забежал в номер, закрылся и лёг на кровать. Было страшно, кругом этот