Рванувшись вперед, я хватаю ее за руку с кинжалом, выворачиваю тонкое запястье и слышу звон падающей железки. Женщина снова вскрикивает, тонко, как раненая олениха.
— Прошу вас…
— Это не суд короля или церкви, тварь! Охота преследует убийц, предателей и клятвопреступников. Чья кровь зовет месть на твою голову? Ладно, это и впрямь не мое дело, — внезапно успокаиваюсь я. — Пошла вон. Я не хочу погибать вместе с тобой.
— Нет, нет, нет!
Она мотает головой, вырываясь, бьётся в моих руках, косы хлещут воздух. Сильное гибкое тело сопротивляется отчаянно, не желая умирать. Улучив момент, у самой двери она змеиным движением кусает меня за руку и, вырвавшись, вцепляется в косяк мертвой хваткой. Из открытой двери несет мертвенным холодом. Тихий, далёкий пока ещё звук рога, ушедший куда-то за часовню, отдаётся в костях болью.
— Я не виновата! Прошу вас! Я просто спасала своих детей! Он хотел принести их в жертву! Пощадите!
Мы застываем на пороге в подобии странных, извращенных любовных объятий. Мгновение слабости. Но она звериным чутьём ловит его и скулит, заглядывая мне в глаза:
— Прошу вас. Прошу! Помогите…
Я рывком отдираю ее от косяка и швыряю обратно в комнату, захлопнув за спиной дверь. Длинный плащ взметается и цепляет обломанный край алтаря. Полы распахиваются, открывая светлое бархатное платье, отделанное кружевом. А грудь хороша, высокая и полная. Дорогое платье обрисовывает тонкую талию, амфору бёдер… Не о том думаешь, Грель! Она смотрит на меня огромными, широко распахнутыми глазами, в которых не то страх, не то что-то еще — некогда разбираться.
— Быстро! И не вздумай врать! Кто он?
— Мой муж, — шепчет она отчаянно, сжимая полы плаща в холёных нежных руках. — Мой муж — колдун и чернокнижник. Я не знала об этом, когда выходила за него. Клянусь, я не знала!
— И он решил принести своих детей в жертву? — недоверчиво переспрашиваю я.
Виски сводит глухая боль. Ну не забавно ли? Воистину, нет ничего нового под луной… Женщина мотает головой.
— Нет, это не его дети. Я была вдовой. Эреку и Эниде четырнадцать. Они близнецы. Я… случайно подслушала его разговор с замковым священником. Думала… думала, он мне изменяет! А он хотел купить их душами милость Нечистого! Говорил, что удалось одному, то и у другого получится…
Порыв ветра тугим комком холода влетает в окно часовни. Факел бы точно погас. Но магическому светляку всё равно: он сияет ровно и бесстрастно, ничуть не колеблясь. Но когда через то же окно врывается явно близящийся звук рога, даже светляк мигает. Охота очерчивает круг? Значит, дичь обречена.