— Развести нечем, — сказал я. — Вот досада!
Я вернул пузырек.
— Погоди, — девчонка вскочила с кресла. — Не может быть, чтобы здесь воды не было. Машинисты ведь не верблюды. Они тоже пить должны.
Она заметалась по кабине. На задней стенке было несколько дверок. Она стала открывать их по очереди.
— Вот! Смотри, что здесь!
В шкафчике, где машинисты, наверно, хранили продукты, стоял термос. Девчонка встряхнула его.
— Там что-то есть!
Она отвинтила колпачок, вытащила пробку, принюхалась.
— Кажется, кофе… Пойдет?
Деваться было некуда.
— Пойдет, — сказал я.
Мы налили себе кофе. Она в колпачок от термоса, а я в пластмассовый стаканчик. Я храбро плеснул туда немного спирта.
— Тебе налить? — спросил я.
Девчонка колебалась, но любопытство пересилило.
Она с опаской пригубила. Я следил за выражением ее лица.
— А знаешь, ничего! — сказала она.
Я закусил сладкий кофе соленым помидором. Налил себе еще стаканчик кофе и добавил туда спирта из пузырька.
— А тебе плохо не будет? — поинтересовалась девчонка.
Я покраснел.
— Ну ладно, — сказала она. — Давай, за знакомство.
— Диспетчера Сортировочной! — надрывался Петька. — Срочно!
— В течение часа, — произнес бесстрастный голос на другом конце провода.
— Девушка! — взмолился Петька. — Милая…
— Я не ваша милая, — оборвал голос, — а дежурная телефонистка. Линия занята, разговор могу предоставить в течение часа.
— Тут человек погибает! — заорал Петька. — Дайте вашего самого главного!
— Соединяю со старшей, — бесстрастно произнес голос.
В трубке что-то щелкнуло, и другой, строгий голос проговорил:
— Старшая смены слушает!
У старшей смены Селезневой весь день не выходило из головы, что ее Сережка сегодня первый раз пошел на работу в депо. И поэтому, когда какой-то юношеский голос сбивчиво стал объяснять, что ему необходимо срочно поговорить с диспетчером Сортировочной, она решила нарушить правила и дать разговор вне очереди.
— Хорошо, — сказала она. — Сейчас приму заказ. Вы как оплачивать будете? В кредит, по талону?
— У меня нет талона!
— Вы говорите с квартиры?
— Нет.
— Тогда предоставить разговор в кредит не могу, — вздохнула Селезнева.
— Какой кредит!.. Товарищ погибает!..
Мальчишка на том конце провода чуть не плакал.
Начальник разъезда «38-й километр» зябко поежился, прислушался.
— Не слыхать еще…
Они стояли с дежурным у слабо освещенной фонарем железнодорожной стрелки. Ответвление от главного пути вело к тупику, возвышавшемуся над глубоким рвом.
Легкая дрожь прошла по рельсам. Вдали у поворота дороги показался слабый колеблющийся свет.
Неосвещенный состав не был виден, и казалось, луч света, обращенный назад, сам по себе непостижимым образом стремительно приближается к разъезду. Рельсы гудели, вибрируя.