Сигаретный дым заполнил салон автомобиля настолько, что сидящим в машине водителю и пассажиру казалось, будто они передвигаются по городу в окружении плотного, сизого тумана. Эмиль Гольдман вынул из пачки очередную сигарету, прикурил от предыдущей и глубоко затянулся. Шеф вечно изображает из себя хасида, поборника строгих нравов.
Да неужели же в Талмуде где-то сказано, что курить еврею запрещается?! А если и сказано.
Все чушь, шеф просто помешан на здоровом образе жизни, и во время совещания нечего будет и думать покурить. Черт! Да одно из двух его, Гольдмана, глубочайших убеждений состоит именно в том, что свежий воздух — яд для организма.
Мельком взглянув на шофера, Гольдман равнодушно отметил, что тому приходится сегодня за рулем особенно туго. Окна машины были плотно закрыты, и некурящий водитель практически задыхался. Что же, не в первый раз. Этот Хаим, — да, кажется, его зовут Хаим, — возит одного из старших офицеров «Лакама», стало быть находится на службе одной из сильнейших организаций Израиля, военно-промышленной разведки. Кстати, получает за это неплохие деньги. Так что потерпит. Да что с ним сегодня такое?!
Притормозив перед очередным светофором, водитель позволил себе то, чего не позволял никогда: умоляюще повернулся к начальнику, собираясь, очевидно, что-то сказать. Лицо водителя было мокрым от пота.
Ах, да. Кажется, сегодня в Иерусалиме около сорока градусов жары.
В силу все того же оригинального представления об идеальном состоянии окружающей среды, Гольдман считал автомобильный кондиционер ненужной и даже вредной роскошью.
— Да, слушаю. Что-то не так?
Уловив в голосе шефа не предвещавшую ничего хорошего металлическую нотку, водитель испуганно покачал головой и, нажав на газ, тоскливо уставился на дорогу.
В конце концов, это Израиль. Здесь, как правило, жарко. Тем более — в конце августа. Не нравится — переезжай жить в Норвегию или Швейцарию. Там, говорят, прохладнее.
Интересно, — Гольдман внутренне усмехнулся, — а позволят ли выехать на постоянное место жительства в другую страну человеку, который несколько лет проработал его личным шофером? За все это время они друг другу и двух сотен слов не сказали. Да, впрочем, какая разница. Уж точно есть проблемы важнее.
И Гольдман достал из пачки очередную сигарету.
* * *
Водитель Хаим выжимал из машины все, что возможно, стремясь поскорее доехать и закончить, наконец, эту пытку. Почему-то ему вспомнился приятель и сосед Эли, добродушный толстяк-неудачник. Хотя нет — понятно почему.
Эли любил рассуждать о политике, уверяя, что евреи и палестинцы вполне могут жить мирно, Израилю нужно просто удовлетворить основные требования детей Ислама. А еще Эли завидовал тому, что у Хаима есть такая хорошая работа. Эх! Можно подумать, что палестинцы успокоятся, если им действительно позволить создать собственное государство!