Для творчества Андерсона особенно характерно увлечение мифами и преданиями разных народов и в первую очередь скандинавскими: романы «Сломанный клинок» (1954), «Сага о Хольве Краки» (1973), повесть «Дети водяного царя» (1973).
О художественном уровне произведений всех этих жанров говорит перечень полученных Андерсоном наград: ему семь раз присуждалась премия «Хьюго», трижды — премия «Небьюла», в 1978 году он получил премию «Гэндальф», или, как она называется официально, Мемориальную премию имени Джона Р.Р.Толкина.
Как заметил однажды известный писатель, редактор и критик Деймон Найт, «…среди мыслителей Андерсона можно отнести к рационалистам, а среди писателей — к романтикам. Столь парадоксальное сочетание оказалось весьма плодотворным».
В настоящий сборник включены роман «Долгий путь домой», а также повести «Нет согласия с королями» и «Возмездие Эвелит», ранее не печатавшиеся в русских переводах. Разнообразие их тематики и манеры изложения позволяют полнее ознакомиться с творчеством замечательного фантаста.
Космический корабль вспышкой света вышел из подпространства и завис в сияющей звездами тьме. На мгновение наступила тишина, затем прозвучало:
— Где же Солнце?
Эдвард Лангли развернул пилотское кресло. В рубке было очень тихо, только что-то нашептывали вентиляторы, и он услышал неестественно громкий стук собственного сердца. Воздух был жарким, на теле выступили капельки пота.
— Я… не знаю, — наконец вымолвил он.
Слова тяжко упали в пустоту. Экраны на панели управления давали панорамный обзор всего неба. Он увидел Андромеду, Южный Крест и огромное расползшееся световое пятно Ориона, но в этой прозрачной тьме нигде не было того ослепительного блеска, которого он ожидал.
Невесомость походила на бесконечное падение.
— Все в порядке, в общем, мы в нужном районе, — через минуту продолжил он. — Созвездия, похоже, те же самые. Но… — голос его затих.
Четыре пары глаз жадно обыскивали экраны.
— Вон там… в созвездии Льва… — проговорил Мацумото, — … самая яркая из видимых звезд. Нашли?
Они уставились на яркую желтую искорку.
— Цвет, по-моему, правильный, — сказал Блаустайн. — Но она жутко далеко.
После еще одной паузы он нетерпеливо хмыкнул и склонился в кресле над спектроскопом. Тщательно сфокусировав его на звезду, он вставил пластинку с солнечным спектром и нажал кнопку компаратора. Не вспыхнул ни один красный огонек.
— Одинаково, вплоть до линий Фраунгофера, — объявил он. — Та же интенсивность каждой линии в пределах нескольких квантов. Это либо Солнце, либо его близнец.