— Думаю, здесь ты прав полностью, — согласилась с мужем Софьюшка, остававшаяся набожной и великодушной до разбойных нападений абреков. Она снова загремела чугунками, время незаметно подошло к ужину.
Дарган встал и пошел готовить лошадь для поездки к сыновьям на кордон. Сытый кабардинец прядал стоячими ушами, помахивал подвязанным хвостом. Сотник вывел его из конюшни на баз, огладил крутые бока. Позванивала наборная с серебряными бляхами уздечка, которая оставалась все той-же, привезенной казаком еще с Отечественной войны. Не изменял себе казак и с выбором породы коней, за это время успев заменить пятого по счету кабардинца. Он сунул в губы жеребца трехлетки подсоленную хлебную корку, другой рукой похлопал его по холке. И вдруг под пальцами перекатился вплетенный в гриву шершавый шарик. Дарган замер, словно его опалило молнией, затем поспешно разгреб жесткие волосы, нащупал закаменевший от грязи, пота и дорожной пыли, чуть больше голубиного яйца оберег. Старели и погибали в битвах кони, а казак срезал талисман и вплетал в гриву очередного скакуна. Для него он стал настоящим, пусть языческим, над которым любила подшучивать Софьюшка, заговоренным амулетом. Но без оберега сотник в седло не залезал.
Выдернув из ножен кинжал, Дарган расцарапал боковину яйца до серебряной оплетки, затем ковырнул концом клинка одну из ячеек, потом вторую, третью. Из глубины камня вырвалось глубокое синее пламя, ополоснуло бородатое лицо казака неземным свечением, принудив невольно загородиться ладонью. Сотник вскинул голову, слепым взором уставился перед собой:
— Не может быть! — воскликнул он, сглотнул разом набежавшую слюну. Приподнял широкие плечи с золотыми погонами на них. — Там же с детскую голову, а тут с алычину… С ядреную.
На высокое крыльцо вышла Софьюшка, вытерев ладони о концы фартука, бросила пристальный взгляд в сторону мужа и сразу опустила руки вдоль тела:
— Нашел, — с утвердительными нотами в голосе сказала она, переступила по ступенькам крыльца вниз. — Это тот самый, который ты прозвал оберегом.
— А разговор идет о другом камне, который с голову нашего последнего внука, — ощерился на супругу Дарган. — Что ты несешь, когда это навозное яйцо величиной с недозрелую алычину.
— Чтобы ты знал, бриллиантов, пусть и навозных, с детскую голову не бывает.
Софьюшка упорно приближалась к мужу, она уже протянула подрагивающие пальцы к холке скакуна, но казак грудью встал на защиту своей собственности:
— Если этот бриллиант из короны короля Людовика Шестнадцатого, то пусть он теперь попляшет на холке моего коня, — сотник похлопал кабардинца ладонью по выгнутой шее, добавил с усмешкой в голосе. — Больше те французские короли с петухами на хоругвях никогда не вознесутся выше двуглавых российских орлов.