Странно было бы не догадаться, что подобные новости не могут не иметь последствий. Чтобы узнать, как именно развиваются дальнейшие события, необходимо понимать, что, конечно, официальной реакции быть на подобное не может, сами же слухи, комментарии, всевозможные объяснения появляются в огромных не контролируемых, даже не поддающихся анализу формах и количествах. Работа же, для принятия необходимых мер, в подобных случаях, ведется полномасштабно, и как правило, аврально. Именно поэтому и прибегают к действиям, описанных в поговорке «лучше перебдеть, чем недобдеть».
Несмотря на спешку, время это занимает, все равно, много, поскольку, необходимо определить, кто и какой информацией обладает, как собирается ее использовать, каким насильственным действиям может подлежать интересующая персона, какие круги реакции возможны от принятых мер, и так далее. Причем вектор самих мер может быть направлен в любую сторону, показавшуюся оптимальной, а может быть и вовсе не вектором, а лучами, бьющими во все стороны, так сказать – на всякий слушай.
Первыми под пристальное наблюдение попадают персоны озвученные, если даже считаются покойниками. Следом следуют, те кто может иметь отношение с самой информации, то есть носители ее, далее распространители до бесконечности.
Машина запущена и остановится только в случае насыщения и успокоения…
…Артем, уже почти два часа чистил один из двух, имеющихся у него стволов, казалось, что ветошью он хочет стереть все прямые углы и увеличить в объеме все углубления. Ершик и маленький шомпол погнулись, что давало понять – этот человек сейчас воспринимает мир неадекватно, полностью увлекшись своим.
Павел, наблюдавший за происходящим, и знающий причину этого состояния, раздумывая, пришел к мысли, что все закончится возвращением в Москву, а значит, он сможет придумать, что либо, ради встречи с Татьяной.
Что-то внутри его наталкивало на скребущее ощущение, какой-то опасности, о которой он пока не подразумевает, причем, опасности, грозящей именно ей!.. В Москву!..
Предположения оказались не лишены смысла и довольно быстро воплотились, сначала, в спешные волнительные сборы, отмеченные, даже не вооруженным взглядом, несдержанностью и нервозностью Артема. Его напарник никогда не видел его таким не собранным, возможно растерянным, что тот даже не пытался скрывать, начиная считать Пашу вторым своим «Я».
Сам же Ослябин был уже на исходе терпения. Не в состоянии играть продолжительное время маньяка, уже подумывал о крайних мерах, но не имея ни связи с начальством, ни предположений о своей судьбе в будущем, выжидал, в надежде на случай.