— Но здесь может быть и по-другому, — с трудом выдавил из себя Линдхольм. — Если мы мирно войдем в контакт с туземцами и образуем какой-то союз…
— То Империя потом это обнаружит, — заключил Хантер. — И положит всему конец.
— Но почему? — не могла успокоиться де Шанс. — Какое им дело?
— Все чужие представляют неизвестность, — сообщил Корби. — А Империя боится неизвестного. Только и всего. Да что тут удивительного? Неизвестное всегда может подорвать существующую власть.
— Иногда у них есть основания бояться. — заметила Кристел. — Я была на Гренделе, когда Спящие проснулись.
Воцарилось молчание. Наконец Линдхольм сказал:
— Я думал, там никто не выжил.
Радости в улыбке Кристел не было:
— Мне повезло.
— Полагаю, — вмешался Хантер, — для одного дня болтовни больше чем достаточно. Собирайтесь, ребята. Возьмите только самое необходимое, самый минимум. Не забывайте, все придется тащить на себе — и, может быть, на бегу. Через тридцать минут все докладывают о готовности убыть. Не опаздывать, или рискуете остаться. Время пошло.
Один за другим члены группы скрылись в катере. Корби, замыкавший череду, поглядел на Линдхольма.
— Чужой город, — мягко сказал он. — Свен, ты когда-нибудь видел чужого?
— Думаю, нет, — ответил Линдхольм. — Для этого есть разведчики. На Голгофе я встретил однажды Упыря, но он был не совсем чужой. А ты? Чужого видел?
— Пока нет. — И Корби погрустнел. — Надеюсь, у разведчицы хватит ума не принимать решения за нас. Потому что помощи мы не дождемся.
Глава 2
В ЛЕСУ, ГДЕ ЦАРСТВУЕТ НОЧЬ
Серебряное солнце высоко стояло в бледно-зеленом небе. Под яркими лучами лежал застывший и пустой мир, ни один звук не нарушал тишину. Туман исчез, рассеявшись на солнце, но день не стал теплее. Адская группа осторожно продвигалась в утреннем покое, гуськом, готовая каждую секунду выхватить оружие. Вокруг не было зверей, в небе — птиц, отсутствовали и насекомые. Неизменное молчание начинало раздражать и тревожить. Тишина сразу поглощала мягкие шаги группы, не шелестел даже ветер.
Хантер поправил вещмешок и попытался забыть о расстоянии, отделявшем его от чужого города. Ноги болели, отказывалась служить спина, а до города оставалось еще девять или десять миль. Но хуже всего было то, что к нему вернулось прежнее ощущение наблюдаемого. На краткое время оно покинуло капитана, но едва они спустились с катера, возвратилось — более сильное, чем прежде.
Хантер нахмурился. Раньше он не испытывал такого беспокойства даже идя в бой. Даже в самых паршивых ситуациях, когда его охватывал беспричинный страх. Капитан с трудом сглотнул. В голове звенела отвратительная пустота, тряслись руки. Он почувствовал, что страх снова берет над ним верх.