Пользуясь планом здания, все еще накрепко сидевшим в голове, я продвигался к камерам временного содержания. Официально помещений такового назначения не существовало ни в одном посольстве, но на деле они были у всех. Проблема заключалась в том, что камеры сии располагались в главном корпусе, где наверняка было не продохнуть от винтеррейкских солдат, отражавших атаку. Грохот выстрелов снаружи не прекращался ни на минуту, крики и топот внутри здания тоже.
В главном корпусе стало тяжелее. Я старался держаться подальше от передней части здания, двигаться быстро и прятаться, когда приближались источники эмоций, но меня все равно четырежды обнаруживали. Вход в тюремный блок охраняли часовые, которых я погрузил в состояние глубокой апатии. Они безразлично следили за тем, как я одним выстрелом уничтожаю замок и врываюсь внутрь. Еще один караульный, сидевший по ту сторону за столом с учетной книгой, попытался выхватить табельное оружие, но получил перелом руки и был поднят над полом за грудки.
– Здравствуйте, сударь, меня интересуют последние поступления.
– Какого дьявола?! Моя рука!
– Простите за причиненные неудобства. Мне нужен человек, мужчина, рост сто семьдесят сантиметров, брюнет с проседью, пышные усы, пятьдесят лет, возможно, мертв. Есть у вас тут кто-то подходящий под описание?
– Мне больно!
– Это значит, что вы еще живы, но это поправимо. Так как?
– Здесь никого такого нет! – выдавил солдат, корчась. – У меня только один заключенный, и тот – баба! Можешь посмотреть в книге!
– Что ж… напомните-ка мне, где у вас медблок? А, хотя вспомнил, северный корпус, под этажами консульского отдела.
Погрузив и этого человека в апатию, я собрался уходить, но за спиной вдруг раздалось:
– Бриан! Бриан, я здесь!
В блоке было несколько камер, все за металлическими дверьми, голос исходил из четвертой слева. Открыв смотровое окошко, я встретился взглядом с серебряными глазами.
– Бри.
– Кименрия.
– Я так рада тебя видеть… Богиня всевеликая, что это?
– Противогаз, – последовал ответ. – Странно, я знал, что ты на территории посольства, но ни на миг не задумался о том, что мы можем встретиться.
– Все потом! Скажи сначала, что с нашим сыном? Он жив?! Ты смог его уберечь?! Винтеррейкцы говорят, что он погиб, но я не верю…
– Эзмерок жив и невредим.
Тугой узел страха, пульсировавший в ней, был в одночасье разрублен, Кименрия сползла по двери на пол, рыдая от счастья. Времени было очень мало, но все же я не торопил ее, уважая священные чувства матери к своему чаду.
– Я так рада! Так рада! Слава Силане, мой мальчик жив! Бри, пожалуйста, – утирая слезы, она вновь появилась в поле зрения, – выпусти меня! Когда эти низкорожденные поняли, что я передавала информацию мескийцам, они решили меня тут сгноить!