. В устройстве подобных таборов запорожские казаки, по свидетельству современника, были положительно превосходные мастера
[938]. Уцелевшие до нашего времени запорожские укрепления хотя весьма часто отличаются неправильным характером построения, зато изобличают громадное уменье казаков приспосабливаться к условиям местности, как это, впрочем, всегда бывает там, где предоставляется большая самостоятельность единицам, чем массам. Чтобы сделать свои походные возы более подвижными на случай внезапного отступления, запорожцы приделывали к ним спереди и сзади по одному «вийю», в которое могли впрягать лошадей с одной или другой стороны и потом бежать от врагов в ту или другую сторону, не поворачивая возов
[939]. По словам Боплана, для татар запорожские казаки в таборе совсем были непобедимы: он видел, что 500 крымцев не были в состоянии одолеть 50 казаков, заключившихся в таборе. Малодоступны они были в таборе и полякам. «Дивился не один инженер трудам и изобретательности грубого хлопа, – говорит хронист Симон Окольский. – Хотя бы коронное войско и проникло за казацкие рвы, валы, привалки и дубовые частоколы, но еще больших сил нужно было бы на то, чтобы взять казаков приступом внутри их окопов»
[940].
В походах запорожцы редко прибегали к осаде городов, потому что осада крепостей была не по ним, а открытые схватки составляли славу военных подвигов казаков. Из двух родов битв, конной и пешей, запорожцы искуснее были в последней: если бы конные казаки, по замечанию очевидца, отличались таким же искусством, как пешие в таборе, то они были бы непобедимы, так как сотня их в таборе не боялась ни тысячи ляхов, ни нескольких тысяч татар[941].
Став лицом к лицу с неприятелем, запорожские казаки, по обыкновению, не сразу вступали с ним в бой: устроивши табор, окопавшись и заключившись в него, казаки сперва открывали общую канонаду по неприятельскому лагерю, причем стрельцы, стоявшие в задних рядах, беспрестанно заряжали ружья и подавали их стоявшим в передних рядах, а эти постоянно принимали ружья и беспрерывно из них стреляли в неприятеля. Выпустив несколько зарядов и обстреляв врага со всех сторон, казаки вслед за тем высылали из своего табора самых смелых, ловких и острых на язык всадников для так называемых «герцов», иначе «греча», или с татарского «танца», то есть отдельных поединков, удалых схваток и наезднических перестрелок. Кружась на своих конях перед неприятелем, издеваясь над ним, подзадоривая к битве, пуская по адресу его едкие слова, казаки помахивали в воздухе своими кривыми саблями, пускали в неприятельский стан пули и потом как молния бросались в табор. Герцы давали возможность казакам высмотреть силы и положение неприятеля, но не открывали еще настоящей битвы, – это была только прелюдия к настоящей ломовой битве. Если верить историку военного искусства у поляков и казаков, Зеделлеру, и историку Малой России, Маркевичу, запорожцам известны были очень сложные боевые приемы: лава, или развернутый строй, то есть строй во фронт; битовой, или трехшеренговый при обороне строй; триангула, то есть треугольник, или острой колонны строй; сакма, или соганный ход, то есть в колонну марш. Битву смешанного характера, своих и чужих, они называли галасом; битву отдельными, каждый по своему усмотрению, отрядами, называли разгордияшем; условный лозунг, для отличия своих от чужих, называли гаслом