Наконец, придя в себя, с трудом оторвавшись от нее, он выбежал из покоев. Она же, счастливо улыбаясь, позволила себя раздеть появившимся служанкам и, переполненная впечатлениями дня, с трудом уснула на мягкой широкой княжеской кровати.
Она проснулась от пристального взгляда, разглядывающего ее. Было уже светло. Напротив ее кровати стоял старый князь Ампара. Лицо его, за ночь как-то резко постаревшее, было насыщено похотью, злобой и коварством. Глаза горели диким пламенем. Руки не находили себе место, то теребя подол камзола, то потирая друг друга.
– Скоро свадьба, моя девочка, – скрипучим голосом произнес он.
– Да, ваше решение было оглашено вчера на пиру, и я согласна, – улыбнувшись, не придавая значения переменам, произошедшим с внешностью старого царя за прошедшую ночь, произнесла Дивиола.
– Ты меня не поняла. Скоро НАША свадьба, – подчеркнул он, – а это – небольшой атрибут к ней, – и отодвинулся в сторону.
Дивиола вскрикнула, побледнела и, не отрываясь, смотрела на то, что прежде скрывала спина старого князя. На невысоком столике, стоящем у стены, в центре золотого блюда, вся в потеках крови, лежала голова княжича. Мертвые глаза будто с укором смотрели прямо на нее. Крепко сжатый рот будто силился, но не мог произнести ни слова. На столике рядом лежал окровавленный серебряный кинжал.
Спазмы перехватили ее горло, рыдания душили, не давая вздохнуть, слезы застилали глаза. А старый князь, торжествуя, приподнял голову своего сына, ее любимого, за волосы вверх.
– Смотри. Он попытался стать на моем пути, отнять у меня то, что по праву принадлежит только мне. Я отрезал ему голову вот этим серебряным кинжалом – ведь, что ни говори, а в нем текла моя, княжеская, кровь. Негоже бесчестить княжескую кровь обыкновенным железом. Так было раньше, так будет и впредь. Бойся меня ослушаться! Я затравлю тебя дикими зверями! Я бы мог взять тебя сейчас же, но не стану это делать. Плод только тогда сладок, когда он сам готов упасть с ветки на землю. Ты сама согласишься стать моей!
Князь повернулся и на плохо гнущихся ногах вышел из ее спальни, сунув подмышку окровавленную голову и забрав кинжал.
Лептах снова замолчал.
Ночное небо было усыпано яркими точками звезд, луна плавно всходила над горизонтом. Ветерок то усиливался, то стихал. Прежней жары уже не было.
Хлебнув еще вина из услужливо поднесенной фляги, он, полузакрыв глаза, откинулся на нарезанные ветки.
– Завтрак, обед и ужин Дивиоле слуги приносили прямо в ее спальню. И нетронутыми уносили обратно. Невидящими сухими глазами смотрела она в одну точку, не реагируя на движение и звуки. Надежная стража, получившая приказ никуда не выпускать ее, стояла у двери ее покоев. Да и двери были закрыты на замок, ключ от которого находился у самого князя. Он лично открывал замок, когда приходило время завтрака, обеда или ужина.