— Черт их побери, Месарош! Думаете, они нас заметили?
— Нет, но полагаю, они видели, как летающая лодка повернула на норд, и сложили два и два. С тех пор как Трапп потопил крейсер «Леон Гамбетта», французы дают полный ход всякий раз, как только подозревают, что ближе сотни миль от них находится субмарина.
Единственный вопрос состоял в том, в какой момент будет уместно прекратить бесплодную погоню за французским крейсером, верхушки мачт которого почти исчезли из виду. Проблема решилась сама собой: нас несколько раз тряхнуло, внутри корпуса послышался леденящий душу лязг, и U-8 остановилась так резко, что стоящих на палубе людей едва не скинуло в море. У двигателя правого борта заклинило коленчатый вал.
— Ну вот и приехали, — сказал я. — Раз уж мы забрались так далеко ценой нанесения ущерба одному из императорских моторов, есть смысл проверить, чем привлек наших французский друзей этот незначительный островок. Взять курс на пристань!
Ковыляя на одном двигателе, лодка со стуком пришвартовалась к покосившемуся деревянному причалу в бухточке на южной стороне Каццы. Мы смотрели в оба, опасаясь мин в водах гавани, но волновались напрасно, потому как когда полтора часа спустя Бела Месарош и двое матросов из нашей десантной партии вернулись из разведки по острову, они не принесли ничего более воинственного чем кусок хлеба, пару пустых винных бутылок да огрызок сосиски — остатки французского завтрака на природе.
— Сдается, они заглянули сюда просто на пикник, — сказал Месарош, спускаясь с причала на палубу U-8. — Из военного снаряжения осталось только это.
Он протянул мне французскую матросскую шапочку с красным помпоном и лентой с надписью «Marine Nationale». На внутренней стороне значилось: « MÉCANICIEN IIÈME CLASSE E. DUCELLIER ». Мы доставили сей трофей в Шебенико, и тем же вечером по радио открытым текстом ушло сообщение по-французски: «Механик второго класса французских ВМС Э. Дюсейе может забрать свой головной убор в бюро находок императорского и королевского флота в Шебенико. NB. Предмет может быть востребован только лично за скромное вознаграждение».
Помимо этого инцидента рассказывать об этих неделях почти нечего: пару дрейфующих мин расстреляли из винтовок, обыскали несколько подозрительно выглядевших каботажных трабакколо. Еще было несколько донесений от станций берегового наблюдения о французских субмаринах, неизменно оказывавшихся на деле дельфинами или обломками дерева. На третьей неделе мая я заметил первые признаки того, что команда начинает скучать. В конце концов, все мы являлись добровольцами, и вопреки всем злоключениям U-8 питали большую веру в подводные лодки как перспективное орудие войны. Сейчас это может показаться глупым, но мы тогда всерьез боялись, что война закончится прежде, чем мы нам представится шанс показать, на что мы способны. Газеты сообщали, что наша и германская армии вытесняют русских из Польши, а западный фронт стоит незыблемо, поэтому казалось вполне возможным, что еще до конца года будет заключен мир. И тогда нам, скорее всего, еще полвека придется драить медянку да следить за списками выслуги. Мне подчас казалось, что я прямо-таки слышу разговор в послевоенном морском казино: