— Терпеть не могу, что придется пристать к ним с серьезными разговорами.
Ой, так он не хотел омрачать этот счастливый момент и украсть кусочек радости со свадьбы Конни.
Как и я.
— Может это подождать? — поинтересовалась я.
Мика очень серьезно обдумал мой вопрос, весомость этого решения омрачила его лицо и наполнила леопардовые глаза той осмысленностью, какой никогда не увидишь от обычного кота. Они не ставят на весы счастье других людей и срочность своих собственных нужд, хотя возможно и ставят, мне все же ближе собаки.
И кивнул.
— А я все еще в поисках того, кто будет вызывать у меня такие чувства, — раздался позади нас голос. Я вздрогнула, но из мужчин никто не среагировал, возможно, слышали ее приближение. Мерседес Родригес, свидетельница со стороны невесты, выглядела потрясающе в своем платье королевского синего цвета. Ее кожа казалась еще более смуглой, словно она обладала тем идеальным темным загаром, в попытке приобрести который другие люди могут заработать рак кожи. Ростом она пошла в маму, но была как отец стройной, правда из-за маминых форм не могла сойти за современную модель. Вампиры моей жизни рассказывали, что такая экстремальная худоба была присуща беднякам, у которых не было средств на еду. А те, у кого были деньги, не морили себя голодом. Что же, времена изменились.
Последний раз мы с Мерседес встречались в госпитале у Томаса. Она казалась моложе и не совсем зрелой. Сегодня же с макияжем они с Конни казались двойняшками, а без него она была моложе, но ненамного младше наших тридцати. Мерседес отучилась и получила диплом в области питания, сейчас она работала вместе с командой докторов, специализирующихся на помощи спортсменам и обычным людям после травм. Последнее, что я слышала: они сотрудничали с тренажерным залом, профилирующимся по реабилитации людей после травм и помощи им предупредить возможные травмы посредством умных тренировок: работаешь с толком, не усердствуешь. Я даже не задумывалась об этом, но эта программа словно была разработана для помощи ее младшего брата. Порой планы судьбы далеко за пределами игрового поля.
Я придвинулась ближе к Мерседес, сказав:
— Я думала, ты живешь с тем высоким, темным и красивым, что был возле тебя большую часть дня.
— Фрэнки, Франциско потрясающий.
Одиночество, сквозившее в ее голосе, лишило слово «потрясающий» своей позитивной окраски. Я вскинула брови, но не сказала ничего, что Мерседес не готова была слышать. Порой мы понимаем, что человек не наш, задолго до того, как решаемся произнести вслух: «С меня хватит.» Мы с Мерседес болтали, но не были лучшими подружками, так что не мой долг говорить ей о чем-то неприятном и неловком.