В ожидании Иды она выпила виски у стойки бара. Обычно днем она не пила, но, в конце концов, законом это не запрещено. И кроме того, сегодня суббота.
Увидев Гретхен возле стойки, Ида насторожилась:
— Что ты пьешь?
— Виски.
— Значит, у тебя и вправду неприятности. — Ида считала, что находится на переднем крае современной мысли, но в повседневной жизни она оставалась сухой пуританкой.
— Два виски, пожалуйста, — сказала Гретхен бармену.
— Ты же знаешь, что я, если выпью, работать не могу, — запричитала Ида.
— На сегодня твоя работа кончена, — заявила Гретхен. — И моя тоже. Ты сама, по-моему, кричала, что женщин заставляют трудиться до седьмого пота. Особенно по субботам. Разве не ты утверждала, что в нашей стране необходима двадцатичасовая рабочая неделя?
— Теоретически да, — осторожно призналась Ида, с явным отвращением поглядывая на стакан, который поставил перед ней бармен. — Лично я предпочитаю работать больше.
— Но не сегодня, — твердо сказала Гретхен. Она подозвала метрдотеля. — Столик на двоих, пожалуйста. И пусть туда перенесут наши стаканы. — Величественным жестом она положила на стойку два доллара.
— Зачем ты ему столько дала за три виски? — прошептала Ида, когда они вслед за метрдотелем шли в глубь ресторана.
— Размер чаевых, — ответила Гретхен, — уравнивает нас с мужчинами.
Метрдотель усадил их за столик рядом с кухней.
— Видишь… — Ида обвела зал взглядом. — Ресторан почти пустой, а он сажает нас возле кухни. Только потому, что мы без мужчин.
— Пей лучше виски, — посоветовала Гретхен. — Мы отомстим им на том свете.
Ида сделала глоток и скривилась.
— Раз уж ты заказываешь, — сказала она, — то могла бы выбрать что-нибудь послаще.
— На баррикадах сладкого не подадут, — ответила Гретхен. — А теперь расскажи, как тебе понравился сценарий.
Ида просияла. Она искренне радовалась, увидев удачно снятую сцену в фильме, прочитав пришедшуюся по душе страницу в книге.
— Сценарий чудесный, — сказала она. — Знаешь, какую из него можно сделать картину!
— Беда только в том, что никто вроде не собирается ее снимать, — сказала Гретхен. — По-моему, этот сценарий уже многим показывали, и наш ненаглядный Эванс Кинселла был последней надеждой агента.
— Эванс его уже читал?
— Да, — ответила Гретхен. — И назвал дерьмом. Велел отдать сценарий секретарше, чтобы она его вернула.
— Выскочка! — взорвалась Ида. — А еще считается фигурой! Во сколько обойдется теперешняя картина?
— В три с половиной миллиона.
— Не только в кино, но и вообще в мире что-то неладно, — заметила Ида, — если такому идиоту дают три с половиной миллиона, с которыми он может поступать, как ему заблагорассудится.