Карие глаза теплого медового оттенка. Покрытая щетиной, прямая линия подбородка. Мой взгляд опускается к этим потрясающе пухлым губам. И на секунду мне кажется, что у меня будет сердечный приступ. Последние пять минут я смотрела похотливым взглядом на своего бывшего! Как чертова гребаная шлюха.
— Твою мать. Гребаный Боже, — говорит Тайлер, быстро отходя от меня.
Мой пульс подскакивает. Адреналин стремительно затопляет тело. И все, что я могу сделать в этой ситуации, это развернуться так быстро, даже быстрее, чем удар хлыста, и начать спешно уходить, пробираясь сквозь толпу на танцполе, направляясь к бару, потому что мне необходимо выпить стопку текилы, а может даже две, хотя нет, пожалуй все десять. Быстро протискиваюсь и занимаю свободное место, подаваясь всем телом вперед, локти скользят по поверхности барной стойки и оказываются в луже пролитого пива, когда хватаюсь за голову руками.
— Этого просто не могло произойти, — говорю себе под нос.
Парень рядом со мной берет свой напиток и уходит, затем чувствую, как кто-то становится рядом со мной, касаясь моего плеча.
— Джемма… — голос Тайлера более хриплый и глубокий, чем помню, но опять же, тот разговор был давно. В последний раз мы разговаривали, когда нам было девятнадцать.
Тяжело вздыхая, поворачиваюсь к нему и не могу подобрать слов, чтобы описать то, что вижу. Теперь, когда мы не находимся на темном танцполе, я могу хорошенько рассмотреть его. И знаете, он – чертовски охренный, выглядит намного круче того парня, каким его помню. Всем своим существом чувствую перед ним слабость. Он наполовину американец, наполовину ливанец – и эта красота смотрится достаточно экзотично и горячо. В школе он был тем парнем, по которому сходили с ума все девчонки и были готовы скинуть трусики по щелчку пальцев, но я даже не знаю, замечал ли он их, потому что всегда был только моим. Всегда. Тяжело сглатываю, принуждая свое сердце начать вновь биться в нормальном ритме. И прямо сейчас, даже не могу сказать, что хуже, то, что я смотрела на него как самая похотливая шлюшка последние пять минут, или то, насколько хорошими и правильными были эти ощущения.
— Что… — качаю головой и пожимаю плечами. — Я имею в виду, что ты здесь делаешь?
— Ну, я как бы живу тут…
— В Л.А (Прим. Лос-Анджелес)? — замолкаю. Он прикусывает нижнюю губу, и я замечаю металлический блеск. У него в губе пирсинг? — Ты живешь в Калифорнии? В Л.А? — снова спрашиваю.
— Ага… — смеется он, и, бл*дь, будь он проклят за его потрясающие ямочки на щеках и густые, длинные ресницы, и эти выразительные глаза, которые словно подвели черной подводкой.