Говорил Тигр неуверенно, как говорят на иностранном языке. Очевидно, предполагалось, что я могу знать хотя бы это наречие.
Под их немигающими взглядами, в окружении таких же едва одетых, как они сами, лохматых, грязных девушек, которых они охраняли, я расхохоталась в голос. Нервы.
Раньше я впадала в панику, завидев паучка. Стоит ли удивляться, что хищные чайки, ожившие вымершие рептилии, спящие среди дохлых медуз, и встреча с доисторическими прадедушками окончательно подорвали мою хрупкую психику?
И вот так, пока меня связывали и брали в плен, я хохотала до слез и несла какую-то околесицу и потому не предприняла ни единой попытки к бегству.
Они вязали узлы, а я хохотала. Теперь, в сгущавшейся вечерней мгле, я понимала, что нельзя было позволять пережитому стрессу брать вверх над разумом. Нужно было перебрать все знакомые мне языки, а я немало знала их. Сказывалось обучение в школе для иностранцев. Мой арабский был беглым, французский и испанский поверхностными, русский родным, а английский почти как второй родной.
Умом я понимала, что они скорей всего не знали ни один из этих языков и что переговоры все равно зашли бы в тупик. Но, может быть, если бы я снова припустила от них изо всех оставшихся сил прочь, после всего, что произошло с крокодилом, им не захотелось бы опять меня преследовать и они плюнули бы на такую как я, оставив на съедение лесным обитателям этих земель.
Но тогда я была далека от побега. Я рыдала сквозь смех и смеялась сквозь слезы и щупала их шкуры, угрожая им неведомым Гринписом. Я говорила им: всё, пошутили и хватит, доставайте джинсы и кроссовки, снимайте эти блохастые шкуры, пожранные молью, ну и помойтесь, чего уж там. От крокодила несло меньше, чем от них.
Я, впрочем, тоже пахла не цветущим лугом. Руки, живот и ноги - все, чем я касалась склизкой чешуи, - теперь покрывала высохшая смердящая пленка. Так что по части запахов я не только сошла за свою, но и переплюнула, пожалуй, их всех разом. Может быть, поэтому они и посадили меня на привале в стороне от остальных. Своё-то не пахнет.
Когда меня связали и поставили во главе пленниц, мы двинулись на запад, прочь от берега Спящих Драконов, в сторону заходящего солнца, и я испытала несказанное облегчение, что хотя бы стороны света здесь остались неизменными.
Мы. Да, теперь я была частью этого общества, как ни крути.
По мере того, как мы двигались вперед, я поняла, почему оказалась во главе - шагать связанной наравне с остальными было невероятно сложно. Если бы я оказалась в центре, то падала бы через шаг, как это произошло на пляже тысячу лет тому назад.