Мы шли вдоль проходов, мимо могил, ряд за рядом уходивших вдаль, включали голограммы. Пустая, гулкая усыпальница наполнилась голосами давно умерших людей. Поколение за поколением воины рассказывали им свои истории — истории войн, крови и мести. Мы узнавали о деревнях, вымерших от голода, о страшных бойнях, о том, как детей отрывали от материнской груди, о массовых казнях, о тяжелых марш-бросках, заканчивавшихся всегда одинаково — страданиями и смертью.
— Даже здесь без пропагандонов никуда! — заметил я и сплюнул от отвращения.
Рассказ о бесчисленных страданиях глубоко тронул мою душу, наполнил ее жгучей болью — хотелось взять и вь.бать рассказчикам за ихнее нытье, сравнивая с поведением своих дедов и бабушек «там», в «ту Войну».
— Мы находимся в мавзолее мелидийцев, — ответил Джанго. — Хотелось бы послушать, что расскажут дааны.
— Здесь так много мертвых, — сказал я. — Но я так и не понял, из-за чего они воюют. За что сражаются? Битва идет за битвой, и каждый раз они стремятся отомстить за былые поражения. В чем же корни их вражды?
— Может, они и сами забыли, — отозвался Джанго. — Ненависть впиталась в их кровь и плоть. То они сражаются за клочки земли, то — в отместку за несправедливость, учиненную над их предками сотни лет назад.
Я поежился. Холод сырого воздуха пробирал до костей. Галактика показала свое истинное нутро в виде черной ямы, полной крови, мести, смерти приправленной демагогией и ложью.
— Наша миссия на этой планете еще не началась, а меня уже тянет блевать.
Взгляд Джанго был спокоен:
— Существуют планеты, где столетиями царит мир. Но на других планетах гремели жестокие войны, оставившие шрамы на памяти многих поколений. Так было всегда. Взять хотя бы нашу историю, про которую ты более чем в курсе.
— Я больше не могу смотреть на их бесконечное нытье без всяких попыток изменить свою судьбу к лучшему, — сказал я. — Давайте поищем выход отсюда.
Мы зашагали быстрее, проходя мимо магических выступов на стенах. Они искали выход. Наконец впереди забрезжил свет. Путь преграждала дверь, сделанная из какого-то полупрозрачного материала. Она-то и испускала тусклое белое сияние. Джанго нажал на светящуюся табличку с указателем выхода, и мы с радостью вышли на теплый солнечный свет. Но сначала мы остановились в тени дверного проема, разглядывая окрестности. Мавзолей был воздвигнут на скалистом уступе холма. Впереди поднимался крутой склон, увенчанный нависающим утесом. Направо через сады вилась узкая тропинка, слева путь преграждала стена.
— Думаю, надо идти сюда, — сказал я, указывая на тропинку.