— У тебя есть всё, чтобы им понравиться, — продолжил он, убивая её своей добротой. — Ты добрая, заботливая и красивая. Как это можно не любить?
Он мог очаровать всех. Она наклонила голову, заглядывая ему в глаза.
— Твоим прозвищем должно стать Чародей, а не Голливуд.
— Оно уже было занято.
Она улыбнулась от его беспечного высокомерия.
— Маленький семейный сбор?
— Примерно дюжина человек.
— Никаких фанфар?
— Только через мой труп.
— Никаких шариков и странных подарков?
— Ни за что. Подарки переоценивают.
Она скрестила руки.
— Ты же говоришь то, что я хочу услышать, так?
Он скривил брови.
— Я бы так никогда не поступил.
— Ладно, — сказала она, стараясь не быть очарованной мужчиной, который был здесь только из—за Райана. — Если это так много для тебя значит, мы придём.
Он широко улыбнулся.
— Ты прелесть.
Прежде чем она смогла закрыть дверь, он сказал:
— И ещё, что—то о чём я давно хотел спросить.
Она сделала вопрошающее лицо.
— Милая седовласая медсестра в госпитале сказала мне, что ты ушла в спешке, потому что тебе нужно было спланировать нашу свадьбу.
Она рассмеялась, увидев его озадаченный взгляд.
— Это проделки Сэнди. Она думала, что медсестра отпугнёт тебя этими словами, и этого не придётся делать нам.
Деррек насупился.
— Подлость твоей подруги не знает границ, да?
— У неё была тяжёлая жизнь, — сказала она шёпотом, чтобы Сэнди не подслушала, — но у неё большое сердце. Да и к тому же, тебе не о чем беспокоиться, — добавила Джилл. — Я никогда не выйду замуж. Всё, что мне нужно, есть у меня прямо здесь и сейчас.
В половине седьмого следующим утром Деррек вышел из квартиры, одетый в футболку и шорты, направляясь в спортзал. Проходя мимо квартиры Джилл, он услышал плачь Райана.
Бедняжка Джилл. Каждый раз, когда он видел её, она выглядела более измотанной, чем в прошлый раз. Очень жаль, что она была слишком упряма, чтобы позволить ему помочь, пока у него было время. В следующие шесть недель у него будут ежедневные тренировки. Если он правильно помнил, то за углом был Старбакс. Он спустился вниз, направился к стоянке и сел в машину.
Пятнадцать минут спустя он стоял перед дверью Джилл, держа в руках Гранде Мокко. Он трижды постучал и стал ждать.
Дверь открылась.
Джилл стояла по другую сторону и держала плачущего малыша на руках. Бледная, безэмоциональная, одетая в серую пижаму со следами детской отрыжки на воротнике, она выглядела как ходячий зомби. Спутанные волосы были забраны на затылке. Её глаза едва держались открытыми и были красными. Райан вопил так же громко, как сирены, которые он слышал ночью.