***
— Большое спасибо за то, что приняли нас с Райаном сегодня в своём доме, — говорила Джилл Филу Бэйлору. — Я замечательно провела время.
— Я должен благодарить тебя за то, что ты привезла Райана. Это много значит для всех нас, — он обнял её. — Пока ты ищешь своего сына, — сказал он ей, — я соберу остальные твои вещи, — мужчина указал в сторону слева от неё. — Райан спит в старой спальне Деррека, вниз по коридору и налево. Я буду здесь.
— Спасибо.
Идя по коридору, Джилл отвела время на то, чтобы посмотреть семейные фотографии на стенах. Вероятно, непросто вместить десять детей в одну фотографию, потому что на большинстве фотографий рамкой была обрезана чья—то голова или тело. Была фотография играющего в футбол Деррека и того, как все мальчишки Бэйлоров катаются и на лошадях, и на пони, и на верёвках, подвешенных к крыше амбара. Большая часть стены была отведена на ленточки и награды, которые они выиграли на шоу лошадей и пони.
Когда она приближалась к первой спальне, её внимание привлекли голоса. Она узнала голос Деррека и, когда заглянула в комнату через приоткрытую дверь, увидела, что Деррек и Мэгги стоят возле переносной кроватки. Мама Деррека стояла с противоположной стороны и собиралась взять Райана, когда Мэгги подняла два листка бумаги и сказала:
— У меня есть очень хорошие новости, — она помахала бумагами в руках. — Догадываешься, что это?
— Понятия не имею, — сказал Деррек.
Миссис Бэйлор не обратила на это никакого внимания, взяв Райана на руки.
— Это не только письмо, которое ты отправил в КриоКорп, — восторженно сказала Мэгги, — но и копия чека, который обналичили КриоКорп, который доказывает, что они получили письмо и чек через пару дней после той даты, когда ты это отправил. Не только КриоКорп будут вынуждены признать своё участие в этом беспорядке, но и у судьи не будет другого выбора, кроме как дать тебе половину опеки над Райаном.
Отец Деррека вернулся с вещами Джилл. Он откашлялся, давая всем знать, что он и Джилл стоят у двери.
Все повернулись в их сторону.
Желудок Джилл сжался, а глаза защипало. Она не знала, что сказать; девушка знала только то, что ей нужно уйти прямо сейчас. Ей вообще не следовало сегодня приезжать. Она хотела играть честно, но теперь внутри неё что—то перемешалось, что—то глубокое, тёмное и пугающее, что говорило ей, что нужно опасаться Деррека и его семьи. Не потому, что они могли быть плохими людьми, её инстинкты говорили, что они хотят только лучшего для неё и Райана, а потому, что это она должна была решать, что лучше для неё и её сына. Хотя она действительно начала верить, что сможет справиться с тем, что Деррек будет частью жизни Райана, но она не была готова дать Дерреку половину опеки или вообще какое—то слово в том, что касается Райана.