— И еще эта картина над каминной доской, — сказала Таппенс. — Я хотела бы забрать ее, но, возможно, женщина, которой она принадлежала и которая подарила ее мисс Фэншо, пожелает получить ее обратно. Я думаю, нам следует спросить ее…
Мисс Паккард прервала ее:
— Ах, прошу прощения, миссис Бересфорд, боюсь, это невозможно. Подарила ее мисс Фэншо некая миссис Ланкастер, а она уже у нас не живет.
— Не живет?! — удивленно спросила Таппенс. — Некая миссис Ланкастер? Та, которую я видела, когда была здесь в прошлый раз, — с белыми волосами, зачесанными назад? Она еще пила молоко в гостиной внизу. Она уехала, говорите?
— Да. Это произошло довольно неожиданно. Одна из ее родственниц, некая миссис Джонсон, увезла ее с неделю назад. Миссис Джонсон вдруг вернулась из Африки, где жила последние четыре или пять лет. Сейчас она в состоянии ухаживать за миссис Ланкастер в своем собственном доме, поскольку она и ее муж купили дом в Англии. Не думаю, — продолжала мисс Паккард, — что миссис Ланкастер хотелось уезжать от нас. Она стала такой… так ко всему привыкла, со всеми очень хорошо ладила и была счастлива. Она уезжала в тревоге и страхе — но что можно было сделать? Ее особенно не спрашивали, потому что, разумеется, за ее проживание здесь платили Джонсоны. Я попыталась намекнуть, что ей здесь хорошо…
— Сколько времени миссис Ланкастер жила у вас? — спросила Таппенс.
— О, по-моему, почти шесть лет. Что-то около того. Вот почему она считала, что это ее дом.
— Да, — сказала Таппенс. — Да, я могу это понять. — Она нахмурилась и бросила нервный взгляд на Томми, а затем решительно вздернула подбородок. — Мне жаль, что она уехала. Когда я беседовала с ней, у меня было такое чувство, будто я встречала ее раньше — ее лицо показалось мне знакомым. Впоследствии я вспомнила, что встречала ее с одной своей подругой, некой миссис Бленкинсон. Я подумала, что, когда в следующий раз приеду сюда проведать тетю Аду, то узнаю у нее, так ли это на самом деле. Но, разумеется, если она вернулась к своей родне, это уже другое дело.
— Я прекрасно вас понимаю, миссис Бересфорд. Если кто-то из наших жильцов может связаться со старыми друзьями или со знакомыми родственников, это много для них значит. Я не помню, чтобы она когда-нибудь упоминала какую-то миссис Бленкинсон, но ведь это ни о чем не говорит.
— Вы не можете рассказать мне о ней побольше? Кто были ее родственники, и как она попала сюда?
— Рассказывать-то почти нечего. Как я говорила, лет шесть назад мы получили письмо от миссис Джонсон с запросом о нашем приюте, после чего миссис Джонсон приехала сама и все осмотрела. Она заявила, что слышала о «Солнечном кряже» от одной своей подруги, расспросила об условиях, и все такое, потом уехала. А неделю или две спустя мы получили письмо от одной лондонской фирмы адвокатов, с новыми расспросами, и наконец они написали нам, прося принять миссис Ланкастер и сообщая, что миссис Джонсон привезет ее сюда примерно через неделю, если у нас есть свободная комната. Так уж вышло, что место тогда у нас было; миссис Джонсон привезла сюда миссис Ланкастер; и той, вроде бы, понравилось здесь. Миссис Джонсон сказала, что миссис Ланкастер хотела бы привезти с собой кое-какие вещи. Я согласилась, потому что это обычное дело, и людям так больше нравится. Так что все было улажено ко всеобщему удовлетворению. Миссис Джонсон объяснила, что миссис Ланкастер — родственница ее мужа, не очень близкая, но что они тревожатся из-за нее, поскольку собираются уехать в Африку, по-моему, в Нигерию. Ее муж получил туда назначение, и, весьма вероятно, они вернутся в Англию только через несколько лет, а поскольку дома у них нет, они хотят устроить миссис Ланкастер в приют, где та будет по-настоящему счастлива.