* * *
И вот этой палочкой с пером надо писать?!
Чистописание. Первый предмет, который я реально возненавидел. И не поверите, как был бы рад обыкновенной ручке! Да-да, нашей обыкновенной шариковой ручке. А все почему?
Да потому! Всякий раз, опуская перо в чернильницу, я сажал чернильную кляксу в свою тетрадь. И к концу уже первого урока моя тетрадь по чистописанию была в многочисленных кляксах. Они сидели на титульном листе, на страницах и на строчках. А учитель чистописания, частенько поглядывая в мою сторону, неодобрительно качал своей головой, когда я пытался очередное темное пятно в тетради оттереть промокашкой. Даже пальцы мои к концу урока были так измазаны чернилами, будто сам специально их в чернильницу засовывал.
А скорость написания текста. Пока уже привычные ко всему ребята писали под диктовку учителя десятое слово, я еще выводил шестое. И весь урок доводил учителя чистописания просьбами повторить еще раз. К концу первого урока он не выдержал и ругнулся:
— Конов! Если вы, молодой человек, на следующем уроке снова также попортите тетрадь, то останетесь после уроков. Будете писать пером снова и снова до тех пор, пока ваше письмо не станет чистым. И чему вас только учили?
Вот евпатий коловратий!
* * *
На большой перемене подошел староста и вместо уличной прогулки вместе с классом, пришлось переться на первый этаж в учительскую.
— Конов Сергей. Меня вызывали?!
— Да-да, проходите, молодой человек, вызывали.
Приютский секретарь в присутствии Акулины Валерьяновны выдала готовый ученический билет с моим ФИО, названием приюта и класса и сообщила об условиях моего нахождения в приюте.
— В общем, от полиции пока никаких вестей не поступало, значит пока ищут. А раз такое дело, по представлению полиции зачисляем тебя к нам на довольствие. Твоим временным опекуном помимо Акулины Валерьяновны, как представителя приюта, назначен коллежский асессор Бардин Петр Алексеевич. И значит…
В общем, пока ищут моих родных (ну-ну…ищите-ищите), я живу, столуюсь и одеваюсь в приюте на государственный счет, а именно деньги его Императорского высочества. Который является главным учредителем и попечителем нашего заведения. Ежемесячно мне положены деньжата — приютская стипендия в размере…аж двух рублей. М-да, что-то совсем негусто. Хоть я тутошних цен еще толком не знаю, но чуйкой чую — мизер. Толком не разгуляешься. За особые заслуги администрация может добавить деньжат, присвоив именную стипендию. Паши, короче, паши себе…и все у тебя будет. Да ладно…на досуге подумаю, как тут можно заработать. Хоть жить пока есть где! Опять и снова…пришлось выслушать правила пребывания. Помимо тех, о чем мне уже твердили Аркаша со старостой, в приюте действовали и иные правила, кои мне выдали еще и на печатном листочке: