- Ничего сделать не удастся, - категорически заявил он.
- Погодите, это что же, проклятия никак не снять? – разнервничался представитель мэра.
- Слишком сильное оно. Срок его только в седьмом поколении истечет.
- Так тут же нет никаких поколений, это же здание...
- Только лишь седьмой поставленный на этом месте дом имеет какой-то шанс выстоять, - уточнил Якуб. – Ладно, если никаких желаний нет, я с вами прощаюсь.
- Холера, - еще сильнее разнервничался консультант. – Я же говорил, что ничего не даст.
- Тогда реализуем второй вариант, - отозвался вице-министр. – Раз уж эти югославы желают взять строительство на себя, нужно будет им позвонить.
- Бедная Югославия, - буркнул Якуб себе под нос.
Все трое его услышали, но проигнорировали. Только не прошло и нескольких лет, его слова припомнили.
Якуб вышел из здания и уселся в машину.
- Все в порядке? – спросил его водитель.
- Ну да, завези меня еще в Курию[109], и это будет уже все.
Архив Курии напомнил Якубу Главное управление КГБ – тянущийся в бесконечность бетонный коридор и выцветшая ковровая дорожка на полу. Только здесь у стен стояли металлические стеллажи, заставленные папками. Молодой ксёндз, быстро идущий перед Якубом, весело посвистывал.
- Так это, выходит, дела всяких разных грешников? – с любопытством спросил экзорцист.
- Да где там, - небрежно махнул священник. – Копии, сделанные вручную, и ксерокопии различных церковных документов.
Он подошел к одной из полок, вытащил толстенную книжищу, пролистал ее на глазах Вендровича. Скоросшиватель прошлого века. Проводник сунул бумаги на место, и они пошли дальше. Вскоре они добрались до поперечного коридора. На его конце находилась массивная деревянная дверь. Проводник без стука открыл ее и пропустил Якуба вперед. Экзорцист прищурил глаза, пораженные ярким светом, но тут же узнал знакомого.
- Присаживайся, - ксёндз Вильковский[110] подвинул ему офисное кресло на колесиках. – И чего там у нас слыхать?
- Да ничего особенного, - ответил экзорцист. – Помаленьку. А у тебя что?
- Работаю, - ксёндз жестом указал на кусу ксерокопий. – Мне поручили установить дату Рождества Христова.
Якуб оскалил в усмешке зубы. Они были желтыми, а некоторые – даже золотыми.
- Ну, в Сочельник, а что – нет?
- Нет, совершенно нет. Это мы отмечаем Рождество в Сочельник, а конкретно: в ночь с двадцать четвертое на двадцать пятое декабря. Только ведь вся штука в том, что эта традиция появилась поздно, в четвертом веке нашей эры.
- Да ты что? – удивился Якуб. – А когда же следует?
- Именно это я и пытаюсь установить, - Вильковский махнул рукой на кучу бумаг. – Некоторые апокрифы дату указывают, только каждый – чуточку по-своему. Скорее всего, случилось это где-то на переломе июня и июля, или же где-то в средине июля. В общем, где-то на днях мы и должны отмечать.