– Слушаюсь, товарищ младший сержант!
Марлен хмыкнул довольно. Да-с! На его петлицах красовались зеленые треугольники[19]. Некие остроумцы называли их «гречкой», а знаки различия старшины – четыре треугольника в ряд – «пилой». «Пила» более-менее прижилась, а вот «гречка» отсеялась.
– Та-анки!
Исаев выглянул из окопа. Вдалеке показались серые коробочки «панцеров», размытые моросью, а между ними словно кто маку просыпал – то шагали «дойче зольдатен».
– Без команды не стрелять! Пусть поближе подойдут…
По траншее подошел Абанин, склоняя голову.
– Копаем? – бодро спросил он.
– Так точно, товарищ командир! Закапываемся, как картошка!
– Эт-правильно… Я чего пришел – будете стрелять если, осторожнее цельтесь. Елин послал в лес большую группу, чтоб немцы не вышли нам во фланг. А когда фрицы пройдут, они сами откроют огонь с тыла.
– Фрицы будут довольны!
Докопав, подчистив, Марлен сказал:
– Хватит! А то руки дрожать будут.
Немцы приближались медленно, но неудержимо. Танки выкатывались и выкатывались – десять, двадцать, тридцать, сорок «троек» и «четверок»!
«Т-III» было больше всего, часто попадались слабосильные «Т-II» – эти шли позади. А в авангарде продвигались «четверки» – достаточно мощные машины для 41-го.
Они открывали огонь издали, но особых разрушений их стрельба не нанесла. Зенитчики не отвечали, они ждали своего часа.
И он настал.
Когда до ближайших танков оставалось метров триста, зенитки дали залп – шесть снарядов нашли свои цели. Три танка запылали сразу, еще один остановился – это была «двойка», и, похоже, ее продырявили насквозь.
Армада продолжала наступать, не замечая первых потерь. Со второго залпа загорелось четыре танка. И в этот момент заговорила батарея 85-миллиметровок, укрытая в лесочке на левом фланге.
Ей было сподручнее гробить немецкие танки – пушки стреляли им чуть ли не прямо в борт.
Пехота порысила на окопы, поддерживая свою прыть ручными пулеметами. На глазах у Марлена один из красноармейцев, передернув затвор, выглянул поверх бруствера, выстрелил, а в следующую секунду пуля снесла ему полчерепа.
Задолбили «дегтяревы», зачастили редкие «ППШ», вразнобой били винтовки. Немецкая пехота отхлынула. Но не покинула поле боя.
Начался артобстрел – снаряды и мины падали как попало, осколки звенели стальной порошей, скашивая траву, выбивая фонтанчики грязи из брустверов. Один раз мина угодила прямо в окоп – убило двоих наповал. Траншеи копались с умом – под разными углами, так что разлету осколков помешали стенки.
И доблестный вермахт снова пошел в атаку. Немцы стреляли без устали, посылая впереди себя град пуль, не позволяя красноармейцам высунуться из окопов.