Ну так вот.
У, мать твою…
ПОСМОТРЕТЬ я, конечно, могу, но очень не хочу.
— Ну и зараза же ты, Одноглазый. Что же ты не даешь мне соль-то спокойно взять. Далась тебе эта куча. Ну хоть ты ему скажи, Болтун! Может и крыс-то никаких нет, а есть одна пришлая больная крыса. Пришла, нагадила и ушла. Может быть, это у них такой обряд посвящения мальчиков в мужчины, или эта крыса — отшельник, старая, глупая…
Одноглазый стремительным ударом повалил меня на землю и вцепился в мое горло.
— Слушай, ты, идиот. Или ты сейчас же посмотришь, или я придушу тебя, как последнюю тварь.
Ну почему все всегда угрожают одинаково? Делают больно и обзываются.
— Я, кхе, эта, нельзя, кхе, так, эта, ночь, кхе, эта… — исчерпав запас воздуха, я начал бешено вращать глазами, сигнализируя Одноглазому, что говорить мне уже нечем.
Через несколько мгновений мой добрый учитель отпустил меня, и даже великодушно дал отдышаться.
С интересом наблюдавший до этого за нашей возней Болтун, разочарованно вздохнул:
— Ну, зачем же ты его отпустил? Посмотри, он даже синеть не начал. У него этого воздуха еще было ого-го сколько. Я бы…
— Ну, что ты там пищал? — презрительно обратился ко мне Одноглазый.
Ах, вот как?! Пищал? Сначала этот подлый стремительный удар, а теперь и унизительное, оскорбляющее мое достоинство обращение. Так и подмывало гордо ответить: “С тобой, грыжа, не пищит, а разговаривает начальник рыска Семьи у Водопада — Скок. Слыхал о таком?”, но я не решился. Стремительный удар все-таки. Был бы простой, я бы не побоялся, но стремительный…
— Ну и сволочь же ты, Одноглазый, — отплёвываясь, просипел я, — как же ты посмел на меня, главного, руку поднять?
— Какого такого главного? — не понял учитель.
— А вот такого! Меня главного, — прохрипел я этому тупице, — что, не слышал, как Старик сказал: “Скок — главный”?
— Когда сказал? — опять не понял Одноглазый.
Просто удивительно, как он набрался наглости в свое время чему-то учить меня? С его то сообразительностью.
— Сегодня утром, не помнишь, что ли?
— А… Это когда Старик сказал мне: “Скок — главный раздолбай, но ты его береги, он нам еще пригодиться”, а ты после первых двух его слов заорал: “Йохо!” и выскочил из зала, тогда, что ли? — просиял Одноглазый.
— Правда, правда, — поддакнул Болтун.
— Наглая ложь! — прошипел я и… нет, прыгать на него не стал. Стремительный удар все-таки. Пока не натренируюсь уклоняться, нипочем на Одноглазого кидаться не буду. Ничего, ничего, пускай сам себя изнутри выжигает. Обидно ему стало, что ученик так сильно учителя во всём превосходит, вот и бесится, зараза.