Чуть не убил единственного друга! И намеревался погубить женщину, наслаждавшуюся его прикосновениями. Он нервно подкрутил лампу: требовался свет, чтобы отогнать призраки прошлого.
А вот Энн попросила погасить свет, чтобы раздеться. Был бы он другим человеком — уважил бы ее просьбу… в первый раз. Но Майкл был таким, каким был.
В мире существовала только одна сила, которой Майкл боялся больше огня. Этой силой была темнота.
Он молча восхитился лежавшей в постели женщиной. Энн мирно спала, не замечая устремленного на нее взгляда. Безучастная к грядущей судьбе. На ее полной белой груди темнел завиток волоска с его груди. А сосок набух и потемнел, как созревшая земляника.
Чувственная женщина! Чуть не испытала оргазм, когда он ее сосал.
На ее тонких пальцах не было никаких украшений, короткие отполированные ногти розовели здоровым оттенком. Полумесяцы шрамов дрогнули на его спине и плечах. Энн ничуть не напоминала худосочную, бесчувственную дамочку, явившуюся в дом Габриэля, и нисколько не походила на человека, отмеченного печатью смерти.
Майкл вспомнил ее стон во время первого оргазма. В кебе она утверждала, что никогда не видела обнаженного мужчины. Но ни разу не проявила робости и застенчивости — качеств, которых общество ждет от хорошо воспитанных девушек.
Майклу попадались даже замужние женщины, которые не знали названий органов любви. Откуда же набралась такой премудрости старая дева? В ее жизни не полагалось кричать ни от наслаждения, ни… от боли.
Он вдохнул терпкий, тяжелый воздух. Аромат роз не скрывал запаха разложения. Мышцы болели оттого, что он удовлетворял женщину, а не потому, что работал в своем поместье в Йоркшире. Тело истерзано, а мозг на взводе. Энн овладела и тем и другим. Черт побери врага, который пользуется любым средством, чтобы сжить его со свету.
Иногда Майкла обуревали сомнения: уж не наняли ли Энн, чтобы выманить его в Лондон? Враг способен на все. Он знает его слабости. Но злость немедленно рассеялась: ни за какие деньги не купить страсть, которую он видел в ее глазах. Неприятная дрожь охватила его. Майкл знал только один способ ее унять. Он отбросил в сторону бархатную накидку, взял из коробки презерватив и надел на член. И вспомнил, как Энн неумело управлялась с резинкой: очень боялась потерять над собой контроль — голая и дрожащая от желания.
Майкл забрался под покрывала. Простыни показались ему гостеприимно теплыми, а запах страсти возбуждал. Целых пять лет женщина не согревала его постели.
Майкл лег и потянулся к Энн. Сердце его бешено забилось. Бледно-голубые глаза Энн тревожно смотрели на него — не замутненные ни сном, ни грезами прошлого. Неужели она не спала, когда он стоял рядом?